Любопытно, что Рожденный в Пурпуре книжник мимоходом замечает, что «греческий огонь» «многократно просили у нас». Кто мог просить у «них» это страшное оружие? Историки, комментировавшие эти слова коронованного сочинителя, не сомневаются, что подразумевался тут великий князь Игорь, обращавшийся с такой просьбой во время мирных переговоров 944 года. Вот только не было ли это уловкой, призванной, пользуясь летописным выражением, «переклюкать» высокомерного кесаря, усыпить его бдительность – раз «россы» просят, значит, не знают секрета? А между тем экспедиция русов уже шла к нефтеносным землям Бердаа.

Я уже говорил в книге «Святослав» о том, почему я убежден, что от смерти отца князя-героя пахнет церковным ладаном, про христианский след и роль Ольги. Теперь я убежден: ладан этот цареградской работы, христианский след ведет в Византию. Я догадывался, кто убил Сына Сокола. Теперь я, кажется, знаю, читатель, зачем его убили.

А кто занимался этим ответственнейшим делом? Кому Сын Сокола поручил добыть для Руси ту «небесную молнию» подземного происхождения, которой греки спалили русские ладьи?

Нет, читатель, на этот вопрос вовсе не трудно ответить.

Кто из первых лиц Русской державы отсутствует в договоре 944 года, подробно перечисляющем множество лиц, нигде и никогда больше не появляющихся на страницах летописи? Чьи дружинники в следующем, 945 году затмевали роскошью своих одежд даже великокняжеский двор – а значит, побывали в стране, более щедрой на добычу, чем перепуганный греческий царь – на дары?

Знакомый с летописью читатель уже угадал ответ на эти вопросы.

Свенельд – одна из самых загадочных фигур начальной русской истории. Воевода, служивший трем поколениям великих князей киевских – Игорю, сыну Игоря Сятославу и сыну Святослава Ярополку.

Кстати, есть еще один «довод» в его пользу, но как раз он меня не очень убедил бы – в поэме «Искандер-намэ» уже упоминавшегося нами Низами предводитель, уведший русов из Бердаа на родину, – некто Кентал или Кинтал. Некоторые исследователи (например, В.В. Кожинов) считают, что это имя очень похоже на имя Свенельд. Лично я так не считаю, хотя бы потому, что подлинное имя воеводы трех поколений киевских великих князей все же, пожалуй, Свенельд – греческие источники именуют его Сфангелом и Сфенкелом, а это полностью разрушает и так невеликое созвучие. А во-вторых, последние переводы позволяют читать не «Кинтал» или «Кентал», а «кеназ», то есть, проще говоря, переданное арабскими буквами величание предводителя русов – князь!

Я, кажется, уже жаловался, читатель, на то, какая смертная мука – читать записанные арабами славянские слова?

Но увы – ничего не вышло. Погиб великий князь киевский Игорь, спешно вернулся на Русь Свенельд с дружиной, так и не изготовив «греческого огня» [37] . Осталась разоренная Бердаа.

Но Берда ниспровергнута. Ветра рука

Унесла из нее и парчу, и шелка.

В ней осыпались розы, пылавшие ало,

В ней не стало нарциссов, гранатов не стало.

Устремлясь к ее рощам, войдя в ее дол,

Ты бы только щепу да потоки нашел [38] .

Да, это снова Низами. Другой печальный итог – могилы русов, умерших от неведомой заразы. Местные жители после ухода войска язычников восвояси раскопали их могилы и вытащили оттуда мечи, «которые имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и превосходства», пишет умерший в 1030 году ибн Мискавейх, – то есть местные жители пользовались вырытыми из русских курганов клинками еще полвека! Учитывая, какой ужас, и ужас оправданный, вызывали в те века эпидемии, – это выразительная оценка качества русских клинков. Что до качества местных жителей – мы его, кажется, уже определяли. Нет ничего удивительного, что такие персоны полезли в могилы ради выгоды. В конце концов, многие из них сами оказались в могиле просто оттого, что не пожелали расстаться с деньгами, или, того дивнее – оттого, что не пожелали, чтобы ближний (ибн Самун и прочие христиане Бердаа) потратил не больше них.

Что же до уроков истории, извлекаемых из этой эпопеи, – ну что ж, есть категории людей, назовем это так, перед которыми совершенно бесполезно рассыпать бисер благородства. Людей, которые понимают лишь язык силы и жестокости. Поэтому благородство лучше приберечь для тех, кто способен понять и оценить – да хотя бы узнать его, не принимая за слабость или, хуже того, трусость. А с теми категориями людей вести беседы только в доступных им понятиях.

И все-таки, как же жаль, до боли жаль, что у великого князя Игоря и его воеводы Свенельда не получилось! Как могла бы перемениться история, окажись в руках молодой языческой державы Сынов Сокола оружие, которое ромеи выдавали варварам за «небесные молнии», врученные основателю империи чуть ли не Михаилом-архангелом. И какого же государя потеряла Русь в злосчастном 945-м…

Первая из плеяды «фантастических путешественников». Посольство на Запад. Как имя славян стало рабским клеймом. Первая победа Святослава и ее жуткие альтернативы. Летопись о восточном походе великого князя. Сообщение ибн Хаукаля. Загадочные варвары греческого топарха. Князь-пардус. Сфенг Тъмутороканский, сын Святослава.

…Див кличет пред бедой

Ардавде, Корсуню, Поморью, Посурожью,

Земле незнаемой разносит весть Стрибожью:

Птиц стоном убуди и вста звериный вой.

После загадочной гибели Сына Сокола в Деревских лесах внешние позиции Руси сильно ослабли. Пора перестать рассказывать сказки о «небывалом почете», с которым в Константинополе якобы встретили Ольгу. Во-первых, М.В. Левченко еще полвека назад обратил внимание, что принимали и одаривали Ольгу правители Города царей отнюдь не как главу государства. «Армянские, иверские феодалы, венгерские вожди, болгарский царь Петр при посещении Константинополя одарялись гораздо более щедро», – отмечает Левченко. По строжайшему дипломатическому этикету Византии Ольгу принимали как… посла. Ее ставили ниже племенных вождей полудиких кочевников-венгров! Собственно, Константин Рожденный в Пурпуре сам вполне определенно пишет об этом, называя прием Ольги вполне подобным тому, что был оказан незадолго до того послу сарацинов. А я, во-вторых, добавлю еще одно: что-то не помню, чтоб правители Руси до Ольги сами ходили в посольство! К великому князю Игорю кесарь вообще направил послов в Киев, а его вдова Ольга отправляется в Константинополь лично – и это пытаются выдать за достижение дипломатии. Между прочим, не много ездящий по зарубежью государь – хороший правитель. Нет, честное слово, начинаешь видеть какое-то здравое зерно в убеждении перечисляемых сэром Джорджем Фрэзером в его знаменитой «Золотой ветви» «примитивных» народов, что владыка не должен покидать пределов своей державы, от такого вот списка – Петр Первый, Александр Павлович, коего Пушкин охарактеризовал как «властителя слабого и лукавого», а Лесков еще убийственней обласкал – «царь Александра», Никита Сергеевич, «трепло кукурузное», и Сергеевич же Михаил (тьфу-тьфу, не к ночи будь помянут). От каждого из этих «фантастических путешественников», по выражению М.Е. Салтыкова-Щедрина, России долго икалось (от последнего икается до сих пор), и счастье, коли находился на смену ему достаточно решительный государь, способный удержать страну над пропастью смуты, как сделал то Николай Павлович. Что бывало в противном случае, отлично заметно по последствиям правления Петра Первого – разорение и порабощение народа, откровенно и бесстыдно заворовавшиеся чинуши, иностранцы, растаскивающие богатства страны, омерзительная грызня властных группировок, надменное пренебрежение соседей, недавно трепетавших при звуке русского имени. А открыла список «фантастических путешественников», похоже, именно святая равноапостольная Ольга.