— Потому что я буду спать на кровати.

— Ну и что? — молитвенно складывает ладони Анжелика и смотрит на меня жалобно. — Кровать маленькая, мы и вдвоём поместимся. Я лягу на самый краешек и не буду мешать.

Я вздыхаю. В нетрезвом виде она оказывается ещё наглее.

— Не глупи, ложись на диван. Ты миниатюрная, поместишься и там.

— Блин, ладно, — дуется Анжелика и всё-таки плюхается на диван.

— Спокойной ночи, — бросаю я, выключаю свет в комнате и иду в душ.

Стоя под струями воды, я вновь и вновь вспоминаю мягкие губы Анжелики. Теперь она ещё и в одном номере со мной. Воображение разыгрывается как никогда, и сознание подсовывает самые разные неприличные картинки. Избавляюсь я от них с трудом.

Я предусмотрительно одеваюсь в серые пижамные шорты и рубашку и выхожу из ванной. В полутьме не сразу замечаю, что диван пустует, а когда подхожу к кровати, я замираю. Всё-таки Анжелика перебралась сюда и уже видит десятый сон, тихо сопя. Приглушённая подсветка над кроватью освещает её безмятежное лицо, обрамлённое рыжими волосами. Взгляд спускается чуть ниже, и мышцы живота сводит от увиденного. Она какого-то чёрта сняла с себя майку и осталась в чёрном бюстгальтере и шортах.

Анжелика явно издевается надо мной.

Сглотнув, я бесстыдно скольжу взглядом от её небольшой красивой груди до пупка. В голову вдруг врезается мысль, что мне нравится её тело. Хочется провести пальцами по нежной светлой коже, по грациозному изгибу талии. Прижать к себе и целовать в шею, ключицы, проложить влажную дорожку ниже так, чтобы Лика выгнулась от наслаждения.

Я встряхиваю головой и едва избавляюсь от навязчивых мыслей. Она пьяна, не надо её трогать. Даже когда протрезвеет, не стоит к ней прикасаться. Иначе я взорвусь от нахлынувших чувств, а она снова сбежит.

Боже. Столько раз видел девушек голыми, а из-за этой девчонки чуть не потерял рассудок.

От греха подальше я грубо накрываю Анжелику простыней и ложусь на кровать слева от неё. Успокаивает то, что она и правда лежит на самом краю. Но и это в итоге нас не спасает.

21

Анжелика

Во рту сухо, как в пустыне. Я просыпаюсь, но веки настолько тяжелые, что с трудом разлепляются. Поморщившись, всё-таки я открываю глаза. Широкий балкон открыт, и утренняя прохлада обволакивает ноги. Невесомый тюль легонько колеблется под лучами солнца, едва пробивающимися сквозь густые ветви деревьев. Странно, что за окном открывается немного другой вид — не такой, какой обычно я вижу каждый день. Будто обзор чуть сдвинут влево.

Стоп. Мою талию обвивают чьи-то мужские руки. Я прижата спиной к чьей-то твёрдой широкой груди.

Я резко поворачиваюсь на другой бок и вижу спящего Константина.

Что⁈

Почему я в одной постели с ним⁈

Отпихнув от себя босса, я резко поднимаюсь в кровати, и это движение отдаётся резкой болью в висках. Прижав к ним пальцы, я наблюдаю, как Константин слегка хмурится и нехотя открывает глаза.

— Что вы делаете в моём номере⁈ — с ужасом восклицаю я. Секундой позже я замечаю, что на мне надеты только лифчик и шорты, и судорожно кутаюсь в простыню, лежащую рядом с нами. Что за хрень?

— И тебе доброе утро, — хрипло откликается Константин и тоже приподнимается в кровати. Ну, хотя бы он одет в пижаму. — Вообще-то, мы находимся в моем номере.

— Как? — теряюсь я и оглядываю комнату. Она выглядит точно так же, как и моя. — Что, чёрт возьми, произошло? Почему мы… спали вместе? Почему я без одежды?

— Ты не помнишь? — ухмыляется босс и опирается на локоть, приняв позу аки Аполлон. Клянусь, в его глазах пляшут чертята. А в моих — недоумение.

— Только не говорите, что мы… — замолчав на полуслове, я сжимаю пальцами простыню на себе.

Константин загадочно молчит, смотря прямо в глаза, а я пытаюсь вспомнить вчерашний вечер. В голове всплывает только картина поцелуя с Константином, и её достаточно для того, чтобы мои уши начали гореть.

— Не молчите, пожалуйста! — нетерпеливо вскрикиваю я. Неужели мы… продолжили начатое?

Константин немного мучает своим молчанием, но всё же рассказывает всё, что вылетело из моей памяти. В процессе рассказа я стыдливо прикрываю глаза ладонями. Ну и начудила я вчера…

— Мне так стыдно, — жалобно говорю я, натянув простыню повыше. — Простите, пожалуйста, за моё ужасное поведение. Я не знаю, что на меня нашло.

— Ничего страшного, — усмехается Константин. — Наоборот, мне было даже весело.

— Что весёлого в том, чтобы нянчиться с пьяной девушкой? — бормочу я в сторону.

— Я открыл новую сторону твоей личности, — скалится он. — Когда ты пьяна, ты становишься ещё наглее.

— Боже, как же неловко, — нервно смеюсь я, подтянув колени к груди.

Между нами повисает неловкая пауза. За окном чирикают птицы. Константин задумчиво оглядывает меня, отчего в груди становится щекотно. Я медленно поворачиваю голову к нему. Даже после сна он выглядит сексуально.

— Почему ты сбежала после поцелуя? — вдруг спрашивает Константин.

Внутри что-то переворачивается. Его правда это интересует?

— Я испугалась.

— Кого? Или чего?

Своих чувств. И жара, разлившегося по венам, когда ощутила его губы на своих. Но об этом я не говорю.

— Испугалась того, что поцеловала своего босса. Это как-то… неправильно.

— Но тебе же понравилось, — утверждает Константин, чуть приблизившись ко мне.

Сглотнув, я с опаской смотрю в его серые любопытные глаза и ничего не отвечаю. Прохожусь взглядом от лица к мощной загорелой шее и рубашке. Одна из пуговиц едва держится и висит на тонких нитках.

— Константин Яковлевич, — с лёгкой укоризной я смотрю на рубашку и берусь за висящую пуговицу. — Неужели ни одна из ваших поклонниц не смогла пришить пуговицу?

Константин недоумённо опускает голову вниз и снова поднимает.

— Мои поклонницы обычно видят меня без одежды, — он бросает на меня озорной взгляд.

— Ах, точно, что-то я не подумала, — я тут же отпускаю пуговицу и картинно вскидываю руки. И этот человек ещё спрашивает, почему я сбежала после поцелуя…

— Хочешь пришить? — ухмыляется босс. — Вперёд.

Расстегнув все пуговицы, он снимает рубашку и вкладывает в мои руки. Я застываю и против воли начинаю рассматривать его накаченный торс. Одно дело — видеть его на пляже, а другое — так близко, ещё и находясь в одной кровати.

Он просто снимает рубашку, но это уже выглядит очень соблазнительно.

— Вот так сразу? — рассеянно бормочу я, не зная, куда деть глаза. Они неизменно возвращаются к натренированному телу.

— Что — так сразу? — невинно интересуется Константин.

— Ничего, — я прочищаю горло и кладу рубашку