— Но ты ведь так не думаешь?

Дорис покачала головой, и ее глаза вновь наполнились слезами. Если раньше она ничего не хотела ему говорить, то теперь не могла остановиться. Она чувствовала, что должна положить конец его донкихотству.

— Мне хорошо известно, что тебе не нужна ни жена, ни семья. Ты сам много раз говорил об этом. И потом, даже если я беременна, еще не поздно сделать аборт…

— Нет! — с нажимом сказал Итан. — Нет, — медленно повторил он, — я не хочу этого.

Дорис тоже не хотела, сама не понимая почему. Ведь когда она впервые заподозрила, что беременна, ее первой мыслью было именно это — сделать аборт. Но сейчас она твердо знала, что оставит ребенка.

— Я не хочу, чтобы ты на мне женился, Итан, — спокойно проговорила она. — Думаю, теперь я могу выпить чаю.

— Я приготовлю. Сядь, Дорис.

Она послушно села и сцепила руки на столе. Теперь, когда он все узнал, Дорис испытала невероятное облегчение, словно с ее плеч сняли тяжелый груз. Она нашла носовой платок, высморкалась и вытерла слезы.

Итан поставил перед ней чай и уселся напротив.

— Я не нарочно, — тихо сказала она.

— Знаю. Я испытал что-то вроде шока, — признался он со слабой улыбкой.

— Я тоже.

— Ты была у врача?

Дорис отрицательно покачала головой.

— Тебе надо сходить, — заботливо попенял ей Итан.

Он немного отпил остывшего кофе и вздохнул:

— Почему ты не хочешь выйти за меня замуж?

— Ты знаешь почему.

— Думаешь, что я тебя не люблю?

— Я в этом уверена.

— Я стану отцом, — мечтательно произнес Итан. — О Боже!

— Прости меня.

— Что ты такое говоришь!

Видя, как Дорис опустила глаза и судорожно стиснула чашку, Итан вдруг испытал сильнейшее желание защитить ее. Она выглядела такой потерянной, такой печальной. Но даже с опухшим лицом и покрасневшими глазами была необыкновенно красива.

— Понимаешь, мое представление о тебе было во многом испорчено тем, на что намекала Моника, — задумчиво сказал он. — Ведь я почти совсем не знал, какая ты на самом деле. Какой ты была до того, как все это случилось. А мне нужно понять. Поговори со мной, Дорис.

— Какой в этом смысл? Я любила тебя, а ты…

— Предал тебя? Так же, как и Моника, — закончил он за нее. — Я знаю.

Дорис с вымученной улыбкой водила пальцем по столу.

— Она сказала, что это было отвратительно, — вдруг припомнила Дорис.

— Что? — ласково спросил Итан.

— Мы с тобой. Она видела нас на полу, в кухне.

— Правда? — усмехнулся он.

Дорис сердито вскинула на него глаза.

— Тебя это совсем не волнует?

— Нет. Мне это не показалось отвратительным. А тебе?

Невольно улыбнувшись, Дорис снова принялась исследовать стол.

— Я-то думала, что мне всегда везет! — с горечью сказала она.

— Потерять в раннем детстве обоих родителей — вряд ли это можно назвать везением.

— Но мне и тут повезло, меня взяла к себе тетя. Она была добрая, милая и очень меня любила.

А у этого малыша, который еще не родился, не будет ни доброй тети, ни даже нормальных родителей. Это было так печально! Она-то всегда надеялась… Вздохнув, Дорис стала пить чай.

— В сущности, все зависит от того, как к этому относиться, — продолжал Итан. — В отличие от тебя, Моника всегда считала себя очень невезучей. Ее родители умерли. А когда она попала к добросердечным людям, готовым любить ее, как родную дочь, то отвергла их заботу и предпочла страдать.

Дорис удивленно взглянула на Итана.

— Я заезжал к ним после того, как ты исчезла. Они переселились в Йорк. Уехали, оставив коттедж своей приемной дочери. Здесь они жили тихо, почти ни с кем не общаясь, и мы только от Моники знали, что это за люди. Как выяснилось, мы все заблуждались на ее счет, а значит, и о них могли судить неверно.

— А вы их осуждали?

— Да.

— Ты рассказал им о том, что произошло?

— Не все. И знаешь, это их не удивило. Похоже, все, что они делали для нее, воспринималось в штыки. Ей хотелось луну, не меньше, а звезды ее не устраивали. Они не были ее родителями, и она не желала считать их таковыми. Моника всегда относилась к ним настороженно, даже неприязненно, и позволяла всем вокруг считать, что с ней плохо обращаются. А это было совсем не так. Она никогда не навещает их, не звонит и не пишет.

— Я ее всегда очень жалела.

— Как и все мы.

— Мне казалось, что у нас много общего. Что эту связь нельзя разорвать. Но при этом я считала, что мне повезло гораздо больше, потому что меня любили. Она много раз проводила у нас школьные каникулы. Моя тетя ужасно баловала ее, пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы порадовать бедную девочку, которой так плохо живется дома.

— Ее приемные родители никогда не пытались защитить себя, оправдаться в глазах окружающих. Они просто становились все незаметнее и тише, и однажды просто уехали. Ты, Дорис, всегда и во всем видишь положительную сторону, а Моника, похоже, старалась найти отрицательную. Все это, конечно, я понял только потом.

— А что скажет твоя мать? Про ребенка? Ты ей сообщишь?

Итан загадочно улыбнулся.

— Непременно. Скрыть такую новость было бы очень неразумно с моей стороны. Если она узнает об этом от кого-нибудь еще… Моя мать очень… Я хотел сказать, властная, но это не так. Она обожает все организовывать, считая, что лучше всех знает, кому что нужно. Упоминать в ее присутствии, хотя бы вскользь, о своих пристрастиях весьма опрометчиво. Если это вызывает ее одобрение, матушка поставит своей целью во что бы то ни стало помочь. В противном случае лучше сразу забыть об этом. Я очень рано научился многое от нее скрывать. Знаешь, мне долгое время пришлось брать уроки игры на фортепиано — и все из-за того, что в пять лет я обмолвился о том, что люблю слушать, когда играют на пианино.

Дорис слегка улыбнулась. Чего он и добивался.

— Моему отцу пришлось играть в гольф. Мать считала, что ему это идет на пользу. В результате мы довели искусство скрывать свои мысли до совершенства.

— Вот почему ты такой замкнутый. И притворяешься холодным и бесчувственным.

— Это постепенно вошло в привычку. Не знаю, как и когда во мне произошла перемена, но это случилось. До встречи с тобой моя жизнь была ужасно унылой. Никаких свежих, талантливых рукописей. И ни одна женщина не возбуждала моего интереса — к вящему неудовольствию моей матушки. Потому что, как это ни странно, она давно мечтает о невестке. Хочу предупредить тебя: узнав о ребенке, она буквально обрушится на тебя со своей заботой. Попытается все организовать так, как надо.