— Пряжа эльфов, — буркнул Джекоб. — Красиво, конечно. Но с этой вышивкой любой гоил разглядит тебя за милю.

Клара смущенно провела рукой по своим предательски золотистым волосам, словно и их можно перекрасить, как одежду.

— Ты один хочешь в крепость идти?

— Да.

— Если бы там, на реке, ты был один, тебя бы уже не было в живых. Возьми меня с собой. Пожалуйста!

Но Джекоб только головой покачал.

— Я приведу тебе Вилла. Не сомневайся. Совсем скоро ты ему гораздо больше понадобишься, чем я.

— Почему? — Холод был такой, что с ее губ сорвалось облачко пара.

— Именно тебе придется его разбудить.

— Разбудить? — Клара смотрела на него, явно не понимая. — Эта роза…

Она вскинула глаза в ночное небо. «И тогда принц склонился над ней и разбудил ее поцелуем».

Высоко над ними стояли два месяца, тощенькие, словно вконец оголодавшие в ночи.

— Почему ты решил, что я сумею его разбудить? Вилл меня больше не любит.

Джекоб снял пальто.

— Зато ты его любишь. Этого, думаю, будет достаточно.

Он натянул на себя свой старый замызганный плащ. Из людей в цитадели гоилов можно повстречать только рабов, а уж они-то меховых воротников точно не носят.

Клара все еще молча стояла рядом.

— А если нет? — вдруг спросила она. — Если не будет достаточно?

Он не стал затруднять себя ответом. Они оба хорошо помнят замок Спящей красавицы и застрявших в колючках мертвецов.

— Сколько времени Вилл решался, прежде чем тебя куда-то пригласил?

Воспоминание мгновенно стерло все страхи с ее лица.

— Две недели. Я думала, он никогда не осмелится. А ведь мы каждый день виделись, когда он мать приходил навещать.

— Две недели? Для Вилла это очень мало. — За спинами у них послышался шорох, Джекоб схватился за пистолет, но это оказался всего лишь барсук, деловито пробиравшийся своей дорогой через кустарник. — И куда же он тебя повел?

— В больничный буфет. Не слишком-то романтично. — Она улыбнулась. — Рассказывал о попавшей под машину собаке, которую подобрал. А на следующее свидание привел ее с собой.

Глядя на ее лицо, Джекоб поймал себя на мысли, что завидует Виллу.

— Пойдем воду поищем, — сказал он и пошел отвязывать лошадей.

Возле заболоченной котловины, которую они вскоре обнаружили, стояла брошенная тачка. Колеса увязли в прибрежном иле, а в замшелом кузове свила гнездо цапля. Лошади жадно окунули морды в воду, осел Валианта влез в лужу по колено, но когда Клара тоже захотела напиться, Джекоб мягко ее удержал.

— Водяные, — коротко пояснил он. — Тачка, наверно, от какой-нибудь из деревенских девушек осталась. Водяные таких просто обожают в невесты брать. А уж в этих краях они по такой добыче наверняка соскучились.

Клара испуганно отпрянула, и Джекобу почудилось, что он услышал чей-то разочарованный вздох. С виду, конечно, эти водяные довольно страшные, но они своих жертв хотя бы не кушают, как лорелеи. Нет, они затаскивают похищенных девушек в пещеры, где можно дышать, кормят их, приносят подарки — перламутровые раковины, речной жемчуг, драгоценности с утопленников… Какое-то время Джекоб зарабатывал на жизнь розыском таких девушек по просьбам их отчаявшихся родителей. Трех девиц он вернул из пещер на свет божий, это были несчастные, полупомешанные существа, так никогда до конца и не вернувшиеся из своих водяных темниц, где они провели много месяцев среди жемчужин и рыбьих костей под осклизлыми поцелуями своих тинистых возлюбленных. Один раз родители даже отказались платить — не узнали родную дочку.

Джекоб оставил лошадей у водопоя, а сам пошел искать ручей, питавший водой котловину. И довольно быстро нашел источник, тоненькой струйкой сочившийся из трещины в скале. Джекоб развел ладонями плавающие в воде палые листья, и Клара набрала в пригоршни прозрачной ледяной воды. У нее был свежий, чуть землистый привкус, а птиц Джекоб заметил, лишь когда оба они уже напились. Два жаворонка, тесно прижавшись друг к дружке, так и остались лежать между камнями. Он чертыхнулся, сплюнул, оттащил Клару от воды.

— В чем дело? — испуганно спросила она.

Ее кожа пахла осенью и ветром. Нет, Джекоб.

Но было уже поздно. Она не отпрянула, когда он притянул ее к себе. Он запустил руку ей в волосы, прильнул губами к ее губам и услышал стук ее сердца, такой же гулкий, как стук его собственного. Крохотные сердечки жаворонков иногда разрываются от любовной страсти, отсюда и название: жаворонковая вода. Совершенно безобидная с виду, холодная, прозрачная, вкусная, но глотни ее — и ты пропал. Отпусти ее, Джекоб. Но он продолжал ее целовать, а она в ответ шептала имя, и это было не имя брата, а его, Джекоба, имя.

— Джекоб!

Женщина или Лиса. В первый миг ему показалось, что она и то, и другое. Но когда она его укусила, это, несомненно, был лисий укус, и до того болезненный, что он невольно выпустил Клару из объятий, хотя все его существо этому противилось. Клара отшатнулась, провела по губам тыльной стороной руки, словно силясь стереть с них его поцелуи.

— Ты погляди-ка! — Валиант направил на Джекоба луч фонарика, распялив рот в скабрезной улыбке. — Значит ли это, что о твоем братце мы можем теперь забыть?

Лиса смотрела на него так, будто он пнул ее ногой. Человек и зверь, женщина и лиса. Похоже, она все еще и то, и другое вместе, но когда она подбежала к родничку и стала обнюхивать мертвых птиц, она снова была уже всецело лисица.

— С каких это пор ты настолько одурел, что пьешь жаворонковую воду?

— Черт его знает. Темно было, Лиса. — Сердце все еще выпрыгивало из груди.

— Жаворонковая вода? — Клара дрожащими руками поправляла волосы. На него не смотрела.

— М-да. Ужасно. — Валиант улыбнулся ей с притворным сочувствием. — Испив этой водицы, добрый молодец на любую страшную девицу бросается. На нас, карликов, она, правда, не действует. И все-таки жаль, — добавил он, одарив Джекоба нахальным взглядом, — что не я оказался на его месте.

— Сколько это действует? — Голос Клары был едва слышен.

— Одни говорят, что после первого же приступа все проходит. Есть, однако, мнение, что это может продолжаться месяцами. А ведьмы, — Валиант с многозначительной улыбкой покосился на Джекоба, — вообще уверяют, будто эта вода просто тайное чувство делает явным.

— Ты, как я погляжу, по части жаворонковой воды большой знаток, — осадил его Джекоб. — Может, ты ее по бутылкам разливаешь да приторговываешь?

Не смотри на нее. Не смотри на нее, Джекоб.

Карлик только плечами пожал.

— Ее, к сожалению, хранить нельзя. И действие слишком непредсказуемое. Такая досада, хоть плачь. Представляешь, какие барыши можно было бы на этом деле зашибать?