встрял в нашу игру отговорок и пересказал последние новости, мол, не несите ерунды, вчера сам капитан полиции объявил, что похитителя детей поймали. Это тот псих, что сбежал из лечебницы месяц назад — помню такое, я даже старался всюду провожать Олю, а то мало ли что ему вздумалось бы на пьянящем воздухе свободы, и как видно, не зря переживал. Наверное, смешно со стороны выглядело, как у всех округлились глаза и отвисли челюсти, особенно каменно-квадратная нашего австралопитека. Луи удивился, что мы живем в танке, то бишь новости не смотрим; Руди, небось, досадовал, что душегубом оказался не я, ошибочка в динозавровом мозгу вышла; я застонал, ведь мог вчера отфутболить ДеВи домой, а тот как-то непонятно усомнился в этой новости.

— Все равно твой племянник не похож на итальянца.

Ох, если меня и посадят, то не за похищение мелкого, а за убийство коллеги!

— По-твоему, Руди, — заступился вдруг Луи, — сестра Армани не достойна выйти замуж за местного мужчину или даже усыновить ребенка?

Никто не глумился над ним за иностранность, но эта тема задевала его при любом упоминании, прямо-таки зудела укусом комара — может, он был каким-нибудь борцом за права и мир во всем мире, в душе так точно. Луи ощетинился, даже шерсть на груди вздыбилась, и пошла-поехала очередь французского лая, забавная вежливая злость — не удивлюсь, если и в мордобое он спрашивает имя-фамилию и извиняется перед ударом. В общем, спасибо за невольную руку помощи, долг насчет Богатой Выскочки анулирован.

Я толкнул ДеВи, и под шумок мы выскользнули в открытую дверь, а там до выхода и остановки недалеко — нужно посадить его на какой-нибудь автобус и сказать водителю, чтоб гнал на всех парах!

Парни скопом подходили к коморке Три Полоски, с улицы слышалась их громкая болтовня и смех, а длинные тени проползали в зазор между дверью и полом. Я не видел теперь смысла прятать лжеплемянничка, но он сам потянул меня назад, да с таким напором, что я поддался этой беспричинной панике. Сразу за лестницей к гнезду Мудрого Филина находился склад, мы забежали туда, будто скрывались от погони — да что с ним такое, если это понос от лапши, то здесь и близко не туалет. По традиции сюда ссылали всех неугодных в прямом смысле медведей, брак с конвейера, хотя при мне такого ни разу не случалось, да и выглядели они вполне себе прилично. Десятки игрушек хищно уставились на нас с настенных полок, а низ был заставлен коробками для отправки в магазины — не лучшее место для пряток, потому что очень скоро сюда придут грузчики.

— Я пока не поеду, Армани, — говорит он мне.

— Совсем спятил, что ли?

— На первый урок все равно уже не успеваю, а учительницу предупрежу.

И достает телефон как ни в чем не бывало — вот гаденыш мелкий, доверяй потом таким! Нужно было обыскать его вчера, позвонить Жадному Слону и рассказать все как на духу, выслушать тонну гадостей, мол, я запудрил ему мозги игрушками и вот он увязался за мной, но отправить на все четыре стороны. Та еще головная боль, зато без переживаний за полицию.

— Армани, твой друг сказал… Ты веришь в это?

— В маньяка-психа, ты имеешь в виду? Звучит вполне правдоподобно, тем более по новостям же передали, — сказал я, но все-таки задумался. Это как всю жизнь знать простую истину, а потом у тебя спрашивают об этом в лоб — и все, луна может быть куском сыра, Земля на самом деле плоская, а я уже не уверен, существую ли вообще. — У тебя есть подозреваемые получше?

— Я хочу рассказать тебе кое-что, только обещай поверить.

Такие фразы обычно приводят к обратному — теперь я бы не поверил, даже скажи он, что лимоны плавают, а лаймы тонут в воде, то бишь известный факт. Еще и стоял спиной ко мне, будто исповедовался, и я совсем не видел, что там нарисовано на его лице, серьезность или издевательская улыбка.

— Папе и детективу Рею я сказал, что мне снятся страшные сны.

— А это не так?

— Не совсем. Ночью происходит что-то намного хуже… Выключаешь свет и правда засыпаешь, но ничего не снится. А потом внезапно просыпаешься: весь в поту, сердце стучит, и от страха по рукам ползают мурашки, а волосы встают дыбом. Только это не от кошмара — ты чувствуешь, что оно уже близко…

— Оно?

— Никто не знает, что это такое… Я щипал себя, кусал, и помню каждую секунду и ночь — во снах так реалистично не бывает. Видишь движения за окном, слышишь скрипы и шорохи в шкафу и под кроватью, как будто там кто-то есть. И приходится прятаться под одеялом и надеяться, что тебя не заберут.

— Чт… ты о чем вообще? Так, если это какие-то шуточки…

— Армани! — Он аж повернулся от возмущения, лицо бледное, как у вампира, и чуть ли не плачет от тяжести разбалтывания такого секрета. — Я не придумываю, и такое не только у меня — одна девочка в школе помогает нам во всем разобраться, она первой по нашим рассказам поняла, что у всех почти одинаково… Иногда это под кроватью, а бывает, что за окном что-то стучит: тук! тук! тук! А потом шорох, как будто когтями по стене проводят. Все взрослые говорят, это ветки деревьев, но оно появляется и у тех, кто живет на высоких этажах! У некоторых в шкафу звуки, а потом дверца скрипит и медленно открывается, как от сквозняка. Оттуда что-то высовывается, что-то похожее на… черный шарф или рукав куртки. Даже если у тебя нет черной одежды.

— Чертовщина какая-то, такую только в дешевых ужастиках снимать!

— Да, Армани, это очень, очень страшно. Такое может месяц быть, а потом… ребята просто исчезают. Но мы случайно заметили: когда одному мальчику родители подарили мягкую игрушку, это сразу прекратилось.

— Но сегодня же было спокойно или я проспал все самое интересное?

— Так я с Тедди засыпал, ты что, не видел? Да и с тобой не страшно.

Да что ж такое — впервые в жизни подарил ребенку игрушку, и то боком вышло, теперь не проверить эти сказки! Я попытался пошутить об этом, но обстановка не разрядилась ни на йоту.

— Так вот я не знаю, кого там поймала полиция. Может, тот человек и правда плохой, но всего он не мог сделать. Что-то жуткое охотится на нас, что-то другое…

Я разрывался — с одной стороны, в монстров под кроватями