в данном случае такое место для лагеря могло быть выбрано командиром Марием сознательно. Плутарх утверждает, что Марий нарочно стремился к тому, чтобы его люди испытывали сильную жажду и оттого более яростно атаковали врага. Когда пришедшие в отчаяние солдаты стали жаловаться, он указал на реку между лагерем и тевтонским укреплением. «Вот ваша вода, – сказал он, – но ее нужно купить кровью». Тогда римляне взмолились, чтобы Марий дал приказ штурмовать крепость «прежде, чем наша кровь высохнет!»[196].

Вспоминая тяжелые кампании Германика Цезаря в Германии в I в. н. э., Плиний Старший отмечал, что ядовитые растения и животные представляли не единственную опасность в пути. Некоторые географические регионы и их воды тоже «причиняли вред». Германцы постоянно вынуждали римлян сражаться и ставить лагерь в нездоровых трясинах и болотистых лесах (особенно в окрестностях современного Оснабрюка), легко подстерегали легионеров в засаде и наносили им чрезвычайно тяжелые потери. Тацит описывал чувства Германика и его людей при виде груд скелетов лошадей и людей – всего, что осталось от трех римских легионов, истребленных за шесть лет до того в «гнилых трясинах и топях» Тевтобургского леса Арминием и его войском. Когда римляне наконец смогли принудить германцев к бою на ровной сухой земле, то издали, по словам Тацита, дружный боевой клич: «Честный бой! На честной земле!»

Плиния заинтересовала история ветеранов кампании Германика, которым пришлось разбить лагерь на влажных прибрежных землях Северной Германии, где нашлось только одно место, чтобы набрать питьевую воду. Однако вода оказалась болезнетворной: даже уцелевшие лишились всех зубов и испытывали сильные боли в суставах. Плиний, всегда оптимистично считавший, что природа поддерживает некое равновесие, указывал, что лекарством против этих заболеваний служило водное растение britannica, которое росло в местных болотах. Оттеснение германцами римских легионов на территорию, где тем пришлось пить зараженную воду, не зная о противоядии, можно считать биологической военной хитростью[197].

Гнуснейшим образом нездоровая местность была стратегически использована примерно спустя век после поражения греков на Сицилии. Особенно отвратительной эту историю делает то, что сам командир разработал план истребления собственных людей. Излагает ее Полиэн – военный стратег, составивший трактат о том, как защищать войска и побеждать врагов, для соправителей в начале Парфянской войны.

Опираясь на несколько исторических свидетельств, Полиэн рассказывал, как жестокий тиран Клеарх (один из нескольких тиранов, учившихся у философа Платона) в 363 г. до н. э. захватил власть в причерноморской Гераклее. Он окружил себя наемниками, которым приказал по ночам тайно грабить, насиловать и убивать жителей Гераклеи. Когда жители возмутились, тиран заставил их построить для него укрепленный акрополь. Окопавшись в новой цитадели, Клеарх, однако, не стал мешать наемникам, «себе же доставил возможность со всеми поступать несправедливо». Прибегнув к уловке, он арестовал всех членов Совета трехсот, а затем придумал коварный план по избавлению от всех остальных несогласных граждан.

Всех местных мужчин в возрасте от 16 до 65 лет он призвал на выдуманную войну против фракийского города Астака. Был разгар жаркого лета 360 г. до н. э., а Астак – город на западе современной Турции – лежал в болотистой местности. Клеарх, «словно бы собираясь испытывать тяготы осады вместе с наемниками», занял высокую местность с тенистыми деревьями, проточной водой и освежающим ветром. Всем остальным жителям он повелел стать лагерем в низине – в жарком, болотистом, нездоровом месте со стоячей водой. Для дополнительного истощения воинов он ввел круглосуточные дежурства. Затем он «до тех пор растягивал осаду, пока в летнее время болотистое и нездоровое место лагеря не сгубило граждан»[198]. Когда все жители погибли, он с наемниками вернулся в Гераклею, объяснив, что все граждане погибли от эпидемии[199].

Эта история поразительна, но весьма правдоподобна. Любой военачальник времен Клеарха понимал, что войска в подобных условиях очень скоро падут жертвами болезней – как мы знаем сейчас, это малярия и дизентерия. Возможно, есть некая мрачная справедливость в том, что через несколько лет после этого убили самого Клеарха. История тирана, обратившего биологическое оружие против своих сограждан, кажется слишком чудовищной, чтобы быть правдой, но есть и современные примеры, которые не позволяют считать рассказ Полиэна выдумкой.

Во время хорошо известной атаки в марте 1988 года Саддам Хусейн ответил на сопротивление иракских курдов бомбами с ядовитым газом. Погибло около 5000 мужчин, женщин и детей. После падения апартеида в ЮАР в конце 1990-х годов из показаний на суде выяснилось, что южноафриканское правительство планировало систематически травить граждан, протестовавших против апартеида в 1980–1990-е гг. История Клеарха, придумавшего, как истребить собственных граждан и солдат, загнав их в нездоровую местность, вызывает тревожные воспоминания о документально зафиксированных предательских экспериментах правительства США с ядерными, бактериальными и химическими вооружениями на собственных гражданах и солдатах во время холодной войны уже в XX веке[200].

Как указывает Грмек (и как демонстрируют многочисленные античные примеры использования ядов и нездоровых природных условий для изматывания врагов), ошибочно думать, что древние представления о «миазмах» и «испарениях» как об источнике заболеваний хоть в какой-то степени препятствовали «применению инфекционных болезней в военных целях»[201]. Еще в античности, задолго до формирования современной эпидемиологической терминологии, опыт и наблюдения породили идеи по эксплуатации болезней и их носителей в военных действиях. Могли ли древние как-то усовершенствовать этот инструмент, чтобы распространять эпидемии на целые народы?

4

Шкатулка с чумой в вавилонском храме

Чума началась в Вавилоне, где чумной дух вырвался из золотой шкатулки в храме Аполлона.

Юлий Капитолин

Один из самых часто упоминаемых инцидентов в истории применения оружия, как считается, произошел в 1346 году в Крыму. В 1344 году татаро-монголы из Золотой Орды осадили Кафу – генуэзскую крепость в Крыму на Черном море. В 1346 году в татарском войске началась бубонная чума, и им пришлось отступить. Современник событий, итальянец Габриэле де Мусси сообщил, что татары, снимаясь с лагеря, катапультировали тела собственных солдат, умерших от чумы, через стены Кафы «в надежде, что нестерпимый запах убьет всех, кто находится внутри»[202].

Некоторые подробности этого зловещего эпизода, часто называемого первым случаем эксплуатации биологического оружия и долго считавшегося источником попадания бубонной чумы, распространяемой блохами, вшами и крысами, из Центральной Азии в Европу, сейчас вызывают сомнения. Историк Ханна Баркер считает, что черная смерть попала из степей в Европу иным образом. По ее мнению, главным источником распространения чумы стали корабли, перевозившие причерноморское зерно (а с ним крыс, блох и бактерии) из Кафы в Венецию, Геную и другие европейские города.