Можно только предполагать, что генерал-майор Джон Синклер и генерал-майор Синклер, упоминающийся в документах советской военной разведки, — одно и то же лицо. Впрочем, так это или нет, особого значения это не имеет. Важно то, что в 1944 году генерал-майор Синклер действительно был назначен на должность начальника британской военной разведки, сменив на этом посту генерала Девидсона, который получил новое назначение и убыл в Вашингтон.

В британских военно-политических кругах генерал-майор Синклер, несомненно, был наиболее информированным человеком. Должность позволяла ему не только обладать важнейшими сведениями о положении на Западном и Восточном фронтах. Он был в курсе всех событий, которые происходили в Италии, на Ближнем и Среднем Востоке, в Москве и Вашингтоне, в Париже и Варшаве. Разведчики Синклера добывали огромное количество сведений о фашистской Германии и ее сателлитах с помощью своей агентуры и радиотехнической разведки. Поэтому не случайно то, что руководитель советской военной миссии в Лондоне вице-адмирал Николай Харламов стремился установить с Синклером деловые отношения. Сделать это было практически невозможно. Должность обязывала Синклера ограничивать контакты с Харламовым. Тем не менее совсем закрыть двери для представителя советского Генерального штаба начальник британской военной разведки не мог.

Прибыв в Лондон после поездки в Нормандию, вице-адмирал Харламов добился встречи с Синклером, которая произошла только 28 августа 1944 года. После беседы Харламов написал подробный отчет, который направил начальнику ГРУ. Ценность этого исторического документа велика, и есть необходимость привести сто полностью, так как он позволяет понять, знал ли генерал-майор Синклер о подготовке поляков к восстанию в Варшаве и какое внимание ом уделял событиям, которые происходили в польской столице.

Вице-адмирал Н. М. Харламов сообщал начальнику Главного разведывательного управления:

«Докладываю о встрече с начальником британской военной разведки генерал-майором Синклером. Беседа носила весьма общий и неконкретный характер и больше походила на интервью Синклера корреспонденту какой-либо газеты, а не информирование меня, как представителя союзного Генерального штаба.

Синклер сообщил вначале, что общие потери немецкой армии в Нормандии составили около 500 тысяч человек, из них взято в плен 200 тысяч, убито 100 тысяч, остальные выведены из строя.

Сохранившиеся еще в Бретани и на Нормандских островах немецкие гарнизоны составляют: первые — 40 тысяч, вторые — 30 тысяч, и их судьба предрешена.

Синклер сообщил, что, по данным британской разведки, в Южной и Западной Франции немцы имеют 9 дивизий и около 100 тысяч солдат и офицеров в различных оборонительных и тыловых частях. Он сказал, что считает, что 13 немецких дивизий за время операции во Франции окончательно разгромлены. 19 немецких дивизий понесли тяжелые потери, однако их остатки успели отойти на восточный берег реки Сены.

Далее разговор зашел об Италии. После этого Синклер сказал:

— Ваши вопросы мы делим на две части. По первой части мы приготовили вам ответ в письменной форме. Это ответы на вопросы о стратегических резервах противника и политическом положении внутри Германии. Вопросы о планах германского командования, об их стратегических и оперативных рубежах относятся ко второй части. Они должны обсуждаться в Москве между генералом Барроузом и вашим начальником разведки, так как эта часть вопросов, как я полагаю, лучше известна вам. К сожалению, — продолжал Синклер, — на ваш вопрос об анализе промышленных и производственных возможностях Германии мы сможем дать ответ не раньше чем через две-три недели, так как офицер, занимающийся этими вопросами, пострадал во время немецкого обстрела Лондона…

Письменные ответы англичан на мои вопросы носят общий характер и не конкретны. По вопросу о немецких оперативных резервах на фронтах англичане считают, что таких у немцев нет, за исключением Италии, где немцы в тылу Готической линии имеют 2–3 дивизии на отдыхе и перевооружении.

По политической обстановке в Германии английский Генеральный штаб преподнес нам сильно сокращенные статьи из британских газет, ничего нового и заслуживающего внимания не дающие.

Синклер был вынужден признать, что немцы не оказывают англичанам сопротивления.

По Германии англичане совершенно не заинтересованы сообщать нам известные им данные, особенно по планам немецкого командования на дальнейшее ведение войны, и хотят под видом взаимного обсуждения, не раскрывая своих сведений, разведать, что нам известно по этому вопросу. Особенно это относится к положению на советско-германском фронте на всем его протяжении. Совершенно не хотят говорить нам о состоянии германской промышленности, которая может сохраниться ко дню капитуляции фашистской Германии.

Ранее только Файербресс, а сейчас и Синклер, не стесняясь, откровенно дают понять, что они нас не будут информировать, основываясь на избитом тезисе об «отсутствии взаимности с нашей стороны». Дело вовсе не во взаимности, а в наших успехах, решающих исход войны и определяющих наше место в послевоенный период.

В порядке уточнения задал Синклеру несколько конкретных вопросов, но в ответ услышал общие фразы: «Не знаю»; «Этот вопрос лучше известен в Москве, чем у нас» или «Это надо обсуждать Барроузу в Москве».

В заключение беседы Синклер сказал:

— Я извиняюсь за то, что мы до сих пор не дали ответы на ваши вопросы от 12 июля, но вы знаете, я так занят!

Затем Синклер, видимо, не выдержал и сказал:

— Вы, адмирал, уже второй раз имеете возможность встречаться с начальником британской военной разведки, а наш Барроуз за три месяца пребывания в Москве ни разу не встречался с вашим начальником разведки и даже не знает, где находится ваше военное министерство…

Помолчав немного, давая мне возможность оценить его заявление, Синклер продолжал:

— Мы вам ежемесячно даем боевое расписание немецкой армии и сейчас готовим новое, а ваш Генштаб с апреля не дает нам подобного расписания. Если наладится взаимная связь, это будет иметь большое влияние на качество английских сведений, которые мы вам передаем…

Прощаясь со мной, Синклер спросил:

— Как вы, адмирал, удовлетворены поездкой на фронт в Нормандию?

Я ответил:

— Спасибо. Ознакомился с обстановкой, правда, поездка прошла в очень быстрых темпах.

Синклер спросил:

— Я хотел бы знать ваше мнение в отношении намерений немцев на Балканах?

— К сожалению, генерал, я точными сведениями не располагаю и уверен, что генералу Синклеру эти вопросы больше ясны, чем мне»[85].

Чем же интересен отчет вице-адмирала Харламова? Прежде всего тем, что в ходе этой встречи начальник британской военной разведки говорил о самых различных проблемах, но ни слова не сказал о том, что происходило в Варшаве. Трудно поверить, что эта проблема не представляла для британской военной разведки интереса. Скорее всего, начальник британской военной разведки не счел нужным начинать с Харламовым обсуждение этого вопроса, политическая оценка которого еще не была выработана в британском министерстве иностранных дел и в недрах британской военной разведки.