Землемерам, по-видимому, платили лучше, чем остальным, поскольку их работа требовала исключительного умения и точности. Изготовление кирпича из-за высокой стоимости транспортировки было сконцентрировано как можно ближе к самому городу. Особой потребности в кирпиче не возникало до начала эпохи империи, когда кирпичная кладка, скрепленная крепким известковым раствором, в значительной степени заменила известковый туф, который, будучи отложением извести, как оказалось, сильно крошится в огне. Существовало множество небольших кирпичных мастерских, где работало до 50 рабов, каждый из которых мог изготовить около 200 кирпичей в день. В сезон работы кирпичников с апреля по сентябрь печи для обжига всех таких мастерских могли выдать миллион кирпичей. Это была единственная отрасль промышленности, доступная аристократам или патрициям, потому что считалась формой архитектуры. Во всей римской истории известно лишь одно семейство, которое достигло политической известности, разбогатев таким образом на производстве: кирпичи с клеймом оратора Домиция Афера сохранились как доказательство благосостояния, которого он достиг и которое помогло династии Антонинов подняться до императорского величия. Его праправнучка стала матерью императора Марка Аврелия.

Катон в своем трактате «О земледелии» говорил, что туники, тоги, одеяла, детскую одежду и обувь привозили в Рим; следовательно, наряду с преимущественно домашним производством, уже описанным, существовала хорошо развитая розничная торговля одеждой с незапамятных времен. Большая часть шерстяных, полотняных тканей, а также шелк и меха, обычно используемые, нужно было импортировать. Изящная одежда продавалась на улице Этрусков – Vicus Tuscus[27]. Марциал разрешал своей подружке просить его купить для нее изумрудов или фунт редких благовоний, но запрещал ей заглядываться на товары, продающиеся на улице Этрусков, поскольку там мог купить лишь тонкий шелк, так как любил, чтобы подружка была одета со вкусом. Любая купленная материя превращалась в одежду либо дома, либо с помощью немногочисленных портных в городе. Более дешевую одежду можно было купить в нескольких районах, и нам известно из некоторых надписей, что существовало ремесло переделки старой поношенной одежды в попоны для лошадей, стеганые одеяла и накидки – явное свидетельство относительно высокой стоимости тканей.

Обувь изготавливалась в небольших обувных мастерских, похожих на те, «множество которых преграждало путь по улице Аргилет», как говорил Марциал. Ремесло было специализировано до такой степени, что одни специализировались на изготовлении тяжелых подбитых гвоздями сапог, другие – на женской обуви, а третьи – на сандалиях. Было обнаружено упоминание о гильдии из 300 башмачников; это говорило о том, что существовало немало независимых ремесленников. Более легкая обувь изготавливалась из древесного волокна. Искусственных материалов и конечно же резины тогда еще не знали.

Трудно проследить возникновение и развитие коммерческой мукомольной промышленности в Риме; несомненно, что она становилась все важнее и важнее в годы поздней республики. К началу эпохи империи жители Рима, видимо, уже в значительной степени зависели от торгующих пекарен, где покупали свой хлеб, поскольку в хрониках отмечается, что однажды Калигула приказал забрать повозки и многочисленных животных с пекарен (для строительства), поэтому в императорском Риме часто было трудно купить хлеба.

Коммерческие мельницы представляли собой увеличенные копии ручных мельниц. Единственный сохранившийся в целости и сохранности образчик подобной мельницы был обнаружен под пеплом в Помпеях, где были найдены сразу четыре большие мельницы. Определенно, их приводили в действие рабы, поскольку места для осла или лошади было недостаточно, чтобы вращать жернова, – эти животные обычно использовались в Риме для разнообразной работы. Но для вращения тяжелых жерновов использовались по большей части ослы. Эти мельницы были гораздо более неуклюжими, чем нужно, потому что тяжелая загрузочная воронка, куда подавалось зерно над жерновами, также была сделана из камня; хотя более легкий материал, такой как дерево или ивовые прутья, был бы в равной степени эффективен, но в рабах, как и в ослах, недостатка не испытывалось. «Золотой осел» Апулея, необычная история о человеке, который превратился в осла, содержит отвратительные описания беспощадно тяжелого труда рабов и ослов на мукомольне. Но возможно, тот факт, что Апулей смог заставить римлян вообразить страдания осла и рабов в таком месте, служит доказательством того, что воображаемое сочувствие было возможно даже в Риме. Мы не можем знать, были ли ужасные условия, которые он описывает, повсеместными. Одно ясно – промышленность, в которой сначала всегда работали женщины, а затем с появлением спроса на их услуги – рабы и животные, имела невысокую репутацию. Ничто, кроме презренной бедности, не могло подвигнуть свободного гражданина трудиться на мельнице. Римский драматург Плавт приблизительно в 200 году до н. э. одно время из-за бедности, чтобы как-то прокормиться, был вынужден молоть зерно в муку.

Рис. 37. Осел и рабы за работой на мукомольне

В Риме некоторые мельники начали использовать в качестве энергии воды Тибра, видимо, в начале II века н. э., но водяные мельницы никогда не конкурировали с мельницами, приводимыми в действие животными или людьми. Когда долгое доминирование Рима приближалось к концу, на закате IV века н. э. Секстий Фест (Sextus Festus) писал отчет о 14 районах города, из которого можно почерпнуть очень приблизительное представление об общем количестве мельниц всех сортов – тех, что примыкали к пекарням, тех, что находились в больших частных домах, и тех, в которых мололи зерно представители государственной власти. Общее число колебалось где-то между 230 и 317 мельницами. Почти все водяные мельницы располагались на противоположном берегу Тибра под Яникульским холмом в районе ¹ 14, где можно было насчитать от 20 до 30 всякого рода мельниц. Итак, ясно, что столь жизненно необходимая отрасль промышленности, как мукомольная, главная движущая сила, доступная человечеству даже в городе, способном похвастать длинной летописью человеческих достижений, использовала в основном мускульную энергию людей и животных.

Этот пример отрасли промышленности, на которую полагались более миллиона римлян и от которой зависел их ежедневный прием пищи, может служить иллюстрацией причины отсутствия технического прогресса в Риме. Это проясняет контраст между фактически полной зависимостью римлян от мускульной энергии и нашей опорой на машины и механизмы, которые коренным образом изменили условия человеческого существования. Следующий сравнительный анализ, произведенный в Соединенных Штатах до того, как атомная энергия начала эффективно использоваться для промышленных предприятий, показывает, как быстро все меняется за одну сотню лет.

Энергия, производимая в Соединенных Штатах: