— Я не стал бы этого делать, — спокойно сказал он, обнаруживая свое присутствие, когда рука Риса потянулась уже к ручке двери, за которой Бранд скрылся с Леланой.

— У тебя забыл спросить, — огрызнулся Рис.

— Драки в убежище караются смертью, — не повышая голоса заметил Сирил.

— А ты что хранитель? Иди куда шел…

— Я тебя, придурка, шел остановить, — рявкнул в ответ лорд. — Для тебя хуже будет, если зайдешь.

Рис отмахнулся от него и попытался открыть дверь. Сирил недовольно скривился и толкнул парня в плечо.

— Уймись! — прикрикнул он.

И все же такой реакции он как-то не ожидал. Видел, что парень взбешен, но, наверное, привык, что может успокоить Бранда в таком состоянии магией. А с этим ревнивцем магия бы не помогла. Об этом Сирил подумал только в тот момент, когда холодное лезвие проникло в тело и через мгновение в сознание постучалась боль.

— Зря… ты это сделал… — пробормотал он, оседая на пол, заливая доски собственной кровью.

Его целительные силы ослаблены вечной борьбой с сумасшествием Бранда. Удар парня не убьет лорда-хилфлайгона, но восстанавливаться придется долго. Мужчина отодвинул его в сторону пинком сапога, собираясь войти в комнату. Последнее, что воспринял Сирил, теряя сознание, — шум на лестнице и топот ног. Видимо, хранители решили вмешаться, услышав шум. Или охранники Леланы что-то заподозрили.

* * *

Лелана рядом с Брандом чувствовала, что сгорает. В его присутствии единственное, чего хотелось — раздеться, прижаться дрожащим телом к горячей коже мужчины и не дышать, наслаждаясь, каждой лаской, каждым поцелуем и движением.

Бранд ни слова не сказал ей с того момента, как поднялись сюда. С порога она уже была в его объятиях, покорная, готовая на все. Её кожа горела, во рту пересохло. Лелана хотела принадлежать только ему. Бранд сводил с ума своими требовательными поцелуями. Она тянулась за губами, как только он пытался отстраниться, а мужчина с возрастающим пылом продолжал поцелуй.

Его руки развязали пояс туники. Но Лелане казалось, что все происходит слишком медленно. Она дрожащими руками сбросила тунику, сама расшнуровала корсет и отбросила в сторону. Бранд все-таки разорвал их поцелуй. Его пылающие глаза смеялись, но Леле было все равно. Страсть, как наваждение, опускалась на неё в его присутствии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почему он остановился? Ей уже так мешает эта одежда.

— Продолжишь, сладкая? — прошептал он на ухо и от бархатного тембра мурашки забегали по её разгоряченной коже. — Я хочу, чтобы ты сама разделась, — промурлыкал он, целуя шею, заставляя её кровь кипеть.

Она даже не думала возражать. Руки сами стянули платье, следом полетела нижняя рубашка. Она, обнаженная, умирала от желания принадлежать этому мужчине, совершенно не стесняясь своей наготы. Бранд прошелся ласкающим взглядом по телу, а Лела закусила губу, не в силах удержать рвущийся вместе с участившимся дыханием стон.

Он, едва касаясь, провел рукой по внутренней стороне бедра, поднимаясь к животу, как бы небрежно задевая сокровенное место между ног. Лела застонала. Бранд улыбался, он не сводил глаз с её пылающего лица, и от его взгляда Лела воспламенялась ещё больше. Его рука продолжила свой путь, оставляя зудящую дорожку на животе, дразнящим движением прошлась вокруг груди к шее и снова вернулась к груди. Пальцы легко сжали набухший сосок. Лелана даже не пыталась сдерживать стоны. Его вторая ладонь легла на ягодицы и подтолкнула вперед, прижала к возбужденному мужскому телу. Чуть царапая грубой тканью нежную кожу, но возбуждая все сильнее.

— Какая ты сладкая, — пробормотал он.

Наконец-то его губы вернулись с поцелуями. Лелана поняла, что сгорает.

Но вдруг Бранд отстранился, изменился в лице, кривясь будто от боли, и сделал шаг назад. Сквозь пелену, загораживающую нормальное восприятие, Лелана не поняла, что произошло. Почему он издал полурык-полустон и выскочил за дверь? Ноги не держали её, она едва дошла до кровати и села, пытаясь выровнять дыхание.

Обычно тренировка с оружием не помогала ей расслабиться и отвлечься, но Лелана пыталась не забывать о таком важном в их мире умении, как владение мечом. И, как ни странно, сейчас резкие выпады и комбинации, словно па в танце, помогали ей забыть о том, что Бранд исчез и не давал о себе знать почти неделю. Выскочил за дверь, ничего не объяснив, и пока Лелана оделась, исчез. Да и началась суета какая-то. Охранники ее всполошились. Сообщили, что в убежище пролилась кровь, но подробностей никто ей не объяснил. Так как напавший скрылся, выпрыгнув из окна в конце коридора в озеро. Если Бранд опять кого-то убил, то за что? И почему бежал, ведь в тот раз утверждал с усмешкой, что его не накажут.

Лелана с досадой понимала, что, потеряв голову, даже не расспросила любовника кто он и откуда. Не обратила внимания на то, есть ли на его руке кольцо или опознавательные знаки домена или района. Но период самокопания прошел. Ольге посоветовала не принимать близко к сердцу. И Лела пыталась, как могла.

Краем глаза заметила наблюдающего за ней Риса и тут же скосила взгляд, убедившись, что охранники рядом. Опекун странно притих последнее время. Никаких нападок, даже видятся редко. Лелана потребовала от учителей школы уроков магии. И Рис, к ее удивлению, даже не попытался помешать. За неделю поняла, что пусть она и не унаследовала великих способностей матери или отца, но кольцо ей подчинялось. И теперь в ее покоях работал водопровод. Не было больше нужны таскать воду.

Очень приятно осознавать, что ты не полная бездарность.

Кроме того, усердно постигала науку управления доменом, просиживая над подобранными любезным библиотекарем книгами. Сцепив зубы, кропотливо разбиралась в тонкостях ведения хозяйства, даже если приходилось не спать ночами. С нее на всю жизнь хватило роли марионетки. Поэтому Лела училась править и судить, распределять ресурсы, управлять собственным кольцом и доставшейся ей магией.

А вчера явилась к управляющему требовать отчета о финансах. Пришла к мужчине с наемниками, но грубая сила не потребовалась. Никто ей не отказал. Управляющий долго и терпеливо рассказывал сюзерену о статьях дохода и расхода.

Рис вообще ее игнорировал. Иногда она чувствовала на себе его задумчивый и какой-то больной взгляд, как сегодня. Но мужчина большую часть времени проводил на полигоне, тренируя воинов или отрабатывая удары на манекенах.