Одним из тех, кто также любил рассказывать о неготовности Сталина к войне (за что, поговаривают, даже гонорары из-за рубежа получал в валюте) был дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев.

– Он любил бахвалиться победами, а вот о промахах своих помалкивал. – Делился с автором тот же давний собеседник. – А ведь было ему за что Сталину мстить, потому как Иван Степанович, выражаясь сталинскими словами, просрал по крайней мере три армии осенью 1941 года. И быть бы ему расстрелянным, ибо на фронт к Коневу прибыла правительственная комиссия во главе с Молотовым. И правильно Молотов со своими сотрудниками прижал к стенке генерал-полковника Конева. Потеряв огромное объединение войск в силу своей бестолковости, а не превосходства врага, он открыл прямую дорогу солдатам группы армии «Центр» прямо на Москву. Они со своим командующим Бушем Ивана Степановича-то и обставили.

В мемуарах маршала Жукова можно найти эпизод, когда он инкогнито прибывает в штаб Конева. В тот момент, как пишет маршал, Молотов якобы разговаривал по телефону со Сталиным, и вождь будто бы ему сказал, мол, где-то там, рядом с тобой, Вячеслав, находится товарищ Жуков. Так вот, ты с ним и согласуй, что делать с генералом Коневым.

На что якобы до этого стоявший в коридоре, чтоб не мешать членам комиссии Жуков, громко и радостно закричал: «Вячеслав Михайлович, я здесь, дайте мне трубку!» И в трубку смело рапортовал: «Товарищ Сталин, на место прибыл, прошу генерала Конева назначить моим заместителем. Мне он нужен на одном из флангов руководить войсками!»

Вот таким образом Жуков спас от расстрела трясущегося в приступе животного страха Конева. Однако, и так считают специалисты по военной истории, это байка, коих много в воспоминаниях прославленного советского полководца.

После того как комиссия Молотова разобралась в факте преступных действий генерала и доложила Сталину в присутствии маршала Советского Союза Тимошенко, Сталин спросил:

– Ш-што будем делать?

Член ставки Верховного главнокомандования Тимошенко тут же ответил:

– Товарищ Сталин, пока комиссия товарища Молотова разбиралась с действиями генерала Конева, он поручил начальнику штаба мобилизовать оставшиеся силы и остановить танковую группу немцев, идущую к деревне Дедово.

Сталин вспомнил: об этом эпизоде ему говорил маршал Шапошников. Дело в том, что в шифровку закралась ошибка: пришла информация, что танковые колонны немцев прорвались к городу Дедовск и заняли его; а от него до Москвы рукой подать. Но, в том-то и ошибка, что Дедовск немцами занят не был, они даже вблизи его не оказались. Тогда как Конев силами подразделений, оставшихся от объединения, которым он командовал, организовал отпор немецким танкистам у деревни Дедово.

Бойцы и командиры Красной армии заняли оборону на господствующей высоте. Немецким танкистам нужно было свернуть, чтобы двигаться к мосту и далее в направлении деревни, ведь по льду они пройти не могли. И тогда-то наши бойцы встретили их огнем. Немецкие танки были уничтожены. О чем и доложил товарищу Сталину Тимошенко. Добавив:

– Товарищ Сталин, у нас большие потери не только в личном составе, младшем и среднем комсоставе, но и среди высшего командного состава. У нас существенная нехватка способных генералов. И то, что случилось с генералом Коневым, конечно, требует наказания, а в военных условиях и преданию суду. Но, я думаю, что если вы дадите ему возможность исправить свои действия, то он очень постарается.

– Ну што ж, если об этом говорит товарищ Тимошенко, – показав пальцем на стоявшего здесь же Поскребышева, Генсек добавил: – Передай в Генштаб, што-би ему подобрали со-отвествующую званию должность на фронте.

Уже в 1945 году войска 1-го Украинского фронта под командованием И. С. Конева правым флангом вплотную подошли к Берлину, но город (к его сожалению) взяли войска 1-го Белорусского фронта.

Нельзя сказать, что Иван Степанович плохо руководил войсками. На протяжении войны у него были и поражения и победы, и это скорее свидетельствует о его становлении как полководца сталинской школы.

…Пройдут годы, и, как уже говорилось, многие из числа советского маршалитета скатятся до состояния собственного восхваления и охаивания других. Каждый из них станет находить какие-то компрометирующие факты, но – понятное дело, не в отношении своих воинских «талантов».

И, словно исходя из общей «необходимости времени», во всех периодических изданиях Министерства обороны СССР появятся публикации все на ту же тему бездарности Сталина, как Верховного главнокомандующего и неготовности советской армии к войне с фашистами. Некоторые маршалы даже расскажут, что, дескать, наши танки по качеству лучше немецких, но этих танков у нас было меньше во много раз, чем у врага. Об этом в военно-историческом журнале напишет и главный маршал бронетанковых войск СССР Павел Ротмистров. И никто ни в Минобороне, ни в Генштабе, ни в военных академиях не упрекнет Ротмистрова-танкиста и других в распространении такой несусветной лжи.

И здесь-то вспоминается сказанное некогда Олегом Грейгом; иронично улыбаясь, он сказал дословно следующее:

– Как-то главного маршала бронетанковых войск на научной конференции в Военной академии бронетанковых войск спросили: что же вы так, товарищ Ротмистров, опростоволосились? Маршал пробормотал что-то невнятное, а затем видя, что ответ аудиторию не устраивает, сказал: «Да при чем тут я? Я это взял из выступления Сталина 6 ноября 1941 года, когда он выступал в метро на станции «Маяковская»». …Да, Сталин говорил об этом в метро. Только внесем поправку: в метро на станции «Маяковская» на фотографии, обошедшей всю советскую прессу, у микрофона стоит человек, очень похожий на товарища Сталина. Разве могли сидевшие и стоявшие на перроне станции люди усомниться в том, что это не Сталин?! Ведь большинство из них с такого близкого расстояния его никогда не видели. А выступавший действительно читал текст товарища Сталина. Но настолько тихо, что его не мог расслышать даже самый ближайший человек в президиуме. Тогда как из репродукторов звучал голос с глухим грузинским акцентом, извещавший о событиях, которые были на фронте и в стране ко времени очередной даты Великой Октябрьской социалистической революции. Ни тогда, ни спустя десятилетия после этого выступления никому и в голову не могло придти, что текст записан был заранее на высоком профессиональном уровне с амплитудой колебания звука как у товарища Сталина. А сам Иосиф Виссарионович находился в это время в сводчатом кабинете одного из монастырей Подмосковья и с жесткой усмешкой слушал трансляцию. Этим самым вождь – ни много ни мало – снял с себя моральную ответственность за это выступление. Ибо он этого не говорил, доклада не делал и там не присутствовал. А такое выступление от имени товарища Сталина необходимо было народу для оправдания чудовищных потерь и беспрецедентного отступления Красной армии.

Ну разве не великий махинатор, не великий комбинатор этот вождь, правивший советской страной на протяжении десятилетий? Уму непостижимы все комбинации его гениального мозга!