Это было восхитительно. Это было грубо, безжалостно и очень по-животному. Я снова кончила, но мои крики вырвались изо рта, только чтобы утонуть в покрывале. Я сжала шелк в кулаках и услышала, как от силы моей хватки рвутся нитки.

Сударь с ревом достиг оргазма. Он до боли сильно вцепился в мои бедра и резко вошел в меня еще раз, другой, третий… Его мощный член пульсировал внутри меня, и я упивалась и своей беззащитностью, и своей властью.

Я почувствовала его вес рядом на матрасе, когда он рухнул, увлекая с собой мои бедра, но оставаясь глубоко внутри меня. Я легко перекатилась на бок, податливая, как спящая кошка, не желая, чтобы он меня покидал.

Мы пыхтели, как лошади после быстрого галопа, выдыхая в одном рваном ритме. Спустя некоторое время Сударь обнял меня и осторожно снял золотые кольца, которые истязали мои ноющие соски. Я ахнула, когда боль ушла, оставив после себя легкое жжение. Только тут я поняла, что могла сама снять их в любое время, после того как мне развязали руки. Но на тот момент его власть надо мной была настолько велика, что это даже не пришло мне в голову. Мои руки лежали послушными плетьми, оставляя кляп нетронутым. Не мне было его вынимать. Сегодня, охваченная «грехом гнева», я принадлежала Сударю.

* * *

После короткого забытья в объятиях Сударя, по-прежнему с шариком во рту, я проснулась с одной эротической мыслью.

Твой рот обслужит мой член.

Я выскользнула из его сонных объятий. Он удивленно забормотал и сел на постели, а я тем временем стала на колени на ковре перед ней, как перед алтарем. Я хочу поклоняться твоему члену.

Сударь расправил плечи и долго на меня смотрел. Я опустила глаза и скромно села на пятки, повернув расслабленно лежащие на коленях руки ладонями вверх.

— Хочешь, чтобы я вынул у тебя изо рта шарик?

Я молча кивнула.

Он встал и прошел разделявшие нас полшага. Не успел он протянуть руки к моей склоненной голове, чтобы развязать шнурки кляпа, как я сложила ладони в виде чаши и ласково приняла в них вес его яичек. Послышался резкий удивленный вдох. Я и не знала, что они такие чувствительные. Интересно…

Шнурки ослабли, и я позволила шарику выскользнуть изо рта и упасть на ковер. Довольно. Теперь у моих губ иное предназначение.

У меня на глазах член Сударя начал подниматься. Я никогда не видела этого раньше, не видела, как наливается кровью и темнеет его головка, как он пульсирует и толстеет. Я встала перед ним на колени, наблюдая за силой, которую порождало мое простейшее прикосновение. Я мягко массировала мошонку, ласково, как если бы поглаживала два спелых фрукта, и пульсирующий член твердел у меня на глазах.

Он гладил меня по волосам, но его взгляд под маской оставался непроницаемым.

— Открой рот, Офелия. Возьми мой член.

Я наклонилась и поцеловала шелковистую головку. Я почувствовала свой собственный солоноватый крем, но вместе с ним и другой, резкий и острый, вкус. Это была его сперма — та молочная жидкость, которая стекала по моим бедрам сейчас и каждую ночь до этого почти всю неделю. Мне нравился ее вкус. Я начала лизать набухшую головку, собирать языком каждую капельку. Когда я обхватила член губами, Сударь вздрогнул. Большая рука опустилась и собрала в кулак мои волосы, прижимая голову ближе. Я открыла рот и позволила члену войти.

Пока он, дюйм за дюймом, скользил между моих губ, я ласкала его языком, облизывая со всех сторон, собирая с затвердевшей плоти весь ее таинственно-восхитительный вкус. Наслаждаясь пиршеством, я не сразу поняла, что его тело дрожит в ответ на мои ласки.

Неужели это доставляет ему столько удовольствия?

Похоже, да, потому что он крепче вцепился мне в волосы и вошел в мой рот настолько глубоко, что толстая головка его члена погрузилась далеко в горло. Я не сразу приспособилась к этому плотному вторжению, но когда поняла, что к чему, смогла принимать его в свой горячий рот целиком.

Когда член медленно выходил, я начинала сосать сильнее, кружа языком по пульсирующей вене под его стволом. Звуки, которые издавал Сударь — нечто среднее между рыком и беспомощным стоном, — подсказали мне, что в его игре мы поменялись местами.

Даже голая и на коленях, я контролировала его, а не он меня.

Вспомнив, как он держал мои бедра, когда трахал меня, я подняла руки к его ягодицам, чтобы вдавить его еще глубже в горло. Он намеревался господствовать надо мной, но это была минута моего триумфа.

Я быстро наращивала темп, впиваясь пальцами и ногтями в его ягодицы, чтобы контролировать скорость. Он хотел двигаться быстрее, я чувствовала это, но моя новая власть интриговала меня. Он хотел научить меня господству и контролю. Что ж, я готова учиться как следует.

Я отклонилась от него, несмотря на руку, давившую мне на затылок. Облизав распухшие от работы губы, я подняла голову и встретила темный взгляд Сударя. Выражения лица не было видно из-за маски, но по дрожи в теле моего любовника и по пульсирующей твердости его члена я поняла, что теперь он целиком в моей власти.

— Не прикасайся ко мне, — скомандовала я. — Хватайся за кронштейн над головой и не отпускай его.

Он стиснул челюсти. Я видела, что в нем зреет протест. Мои ногти чуть сильнее впились в его ягодицы, а горячий язык властно прошелся по гладкой округлой головке члена. Его руки взлетели к кронштейну, глаза закрылись, и он откинул голову назад, преисполненный удовольствия до такой степени, что на спор сил уже не было.

Я не могла оставить такое послушание без награды. В качестве поощрения я опять взяла член в рот и одним глубоким, влажным рывком погрузила его до предела.

Если бы я своими ушами не слышала, как этот животный вой сорвался с губ Сударя, я бы ни за что не поверила, что его издал человек.

Теперь, когда я получила предмет изучения в свое полное распоряжение, мой мир сузился до двух составляющих: его члена и моего рта. Пока он выгибался и корчился надо мной, я истязала и ублажала его столько, сколько мне было угодно. Я не раз чувствовала, как пульсация его толстой вены учащается. В такие моменты я переставала сосать и облизывать и до половины выпускала его из губ. Крик, который он при этом испускал, с каждым разом становился все отчаяннее.

Это было жестоко. И меня это радовало. Я по собственному опыту знала, что, когда я наконец позволю оргазму захлестнуть его, ощущение будет в десять раз ярче, поэтому без зазрения совести продолжала свою беспощадную игру. На этой неделе он заставил меня пережить много болезненно-томительных минут, и сейчас я была не склонна облегчить его участь.

Только когда мои собственные челюсти и рот, не привыкшие к такого рода деятельности, начали протестовать, я решила наконец загнать этого изможденного жеребца в стойло. Удвоив ласку, которой я окружала мошонку и твердое пульсирующее место сразу за ней, я впустила член глубоко в горло. Наращивая темп, я даже позволила Сударю двигать бедрами мне навстречу, помогая всаживать и вынимать, пока я сосала и облизывала его снизу.