Штаб-офицеры в подавляющем большинстве были кадровыми, начавшими службу еще до войны. Именно они были наиболее консервативны и были теми, про кого принято говорить «слуга царю, отец солдатам». Само понятие республики им было во многом чуждо. Революцию они встретили с недоумением. И чем дальше, тем больше им не нравилось происходящее в стране. Выступление Корнилова было взрывом именно их недовольства. Кадровое офицерство выступило против того бардака, который творился в стране. Даже те кадровики, кто не участвовал в мятеже, явно одобрили действия Корнилова.

Кадровое офицерство поддержало большевиков, потому что те обещали навести порядок, и действительно его наводили. Был громадный контраст между Временным правительством и правительством большевиков. Если февралисты устроили говорильню, развал и бардак в стране, то октябристы начали действительно работать. Поэтому к ним и потянулись кадровики. Не из-за того, что разделяли коммунистическую идеологию, а потому что устали от либеральной говорильни. Раскол с большевиками произошел позже. После того как был объявлен «Красный террор». Мало кто из кадровых офицеров захотел быть и стал палачом. В их среде было слишком сильно понятие об Офицерской Чести. Их воспитывали на этом.

Кадровиков в РККА привлекли желание и возможность навести порядок в стране. Понятия революции и контрреволюции им были чужды. Как и политика. «Армия вне политики!» – это именно их девиз. Вот ему они и следовали. Они воевали за целостность и сохранение России, хотя бы она и называлась РСФСР. Гражданская война была настоящим кадровым офицерам не по душе. Многие из них заняли нейтральную позицию, как, например, Брусилов. Алексей Алексеевич до 1920 года твердо стоял на позиции невмешательства и нейтралитета. Что не помешало ему в дальнейшем служить в Красной армии на высоких должностях.

Именно в силу этих причин большинство именно кадровых офицеров встали на сторону большевиков. Именно поэтому те, кто воевал на стороне белогвардейцев, выжил и эмигрировал, до конца жизни чувствовали себя предателями. Ибо что есть ностальгия, как не чувство вины перед своей Родиной?

Как бы там ни было, в рядах Красной армии оказалось немало достойных кадровых офицеров и генералов. Но эти «двенадцать», про кого я вспомнил, даже среди тех, кто служил новой власти, были исключением.

Эти кадровые офицеры не просто поступили на службу новой Республике Советов добровольно, они занимали посты исключительной важности. Именно эти военные специалисты, работая не за страх, а за совесть, своими оперативными распоряжениями поставили в тяжелое положение армии Деникина, Колчака, Петлюры. Во многом благодаря их усилиям создан военно-административный аппарат, возрождена Академия генерального штаба, правильная организация пехоты, артиллерии и та своеобразная система боев большими конными массами, вошедшая в историю как операции конницы Буденного. Все двенадцать подготавливали победу большевиков над Белым движением, и на них же противники и исследователи Гражданской войны, симпатизировавшие белогвардейцам, возлагали ответственность за победу новой власти даже в большей степени, чем на самих большевиков.

Именно трудами этих людей, работавших за тяжелыми занавесками в тиши столичных кабинетов, создавался фундамент побед. На полях сражений, под орудийный гул, сухой треск ружейных выстрелов и звон клинков воплощались их идеи.

Нужно было дать этим людям спокойно и эффективно работать.

Я задумался о том, кого и куда назначить. Через некоторое время решил особо не мудрить и уже сейчас, с небольшими изменениями, назначить «апостолов» на те должности, которые они и займут в будущем.

Необходимо было срочно назначить начальником Полевого штаба РВС бывшего генерал-майора и генерал-квартирмейстера штаба Западного фронта Павла Павловича Лебедева. Именно этот генерал в той истории стал разработчиком планов по разгрому колчаковских армий в Сибири и деникинских войск в ходе решающей орловско-кромской операции. Стратегические способности Лебедева высоко оценивал генерал Брусилов. По его мнению, именно Лебедев, будучи человеком чрезвычайно умным и работоспособным, наладил эффективную работу полевого штаба РККА. Во многом именно реализация разработанных им планов определила ход войны.

«Да и Шапошникову с ним работать будет хорошо. Оперативный план Борис Михайлович составит, после этого его надо будет направить в Пермь. После чего можно назначать его начальником оперативного управления Полевого штаба Реввоенсовета. На своем месте и будет работать», – вспомнил я о только что ушедшем полковнике. Именно в соавторстве с Борисом Михайловичем будут спланированы большинство крупных и успешных операций Красной армии.

Я опять задумался, потом вспомнил, что в той, предыдущей истории Лебедев сменил на должности начальника Полевого штаба Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича. Бывший царский и будущий советский генерал-лейтенант Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич накануне революции был начальником штаба Северного фронта. Брат известного революционера. По его собственным словам, он не без колебаний пошел служить большевикам. Михаил Дмитриевич сыграл едва ли не определяющую роль в деле организации советских Вооруженных Сил.

После зверского убийства матросами генерала Духонина именно Бонч-Бруевич ввиду германской угрозы приложил максимум усилий для сохранения технического аппарата Ставки, на базе которой и началось создание кадров для будущей Красной армии. Во многом этому способствовало доверительное отношение Ленина к бывшему генералу, сумевшему убедить вождя в необходимости привлечения военспецов к формированию красногвардейских отрядов.

Именно Михаила Дмитриевича следовало срочно назначить начальником управления военной инспекции и заместителем начальника штаба РВС и поручить реорганизацию армии. Именно ценные рекомендации Бонч-Бруевича по реорганизации непомерно раздутого управленческого аппарата Красной армии во многом способствовали укреплению революционных Вооруженных Сил.

Следующим на очереди был бывший генерал-лейтенант и комкор Андрей Евгеньевич Снесарев. Вступив в Красную армию, был направлен в Царицын. Обороной города руководили Ворошилов и Сталин. Снесарев в тот период занимал довольно высокую должность – военрука Северокавказского округа, и поэтому не подчинялся непосредственно Ворошилову со Сталиным. Однако конфликт между ними все же возник, и Снесарева перевели в Москву, впрочем, Ворошилов и Сталин вскоре также покинули Царицын: первый – вследствие военной некомпетентности, второй – из-за конфликта с Троцким.

Мне было что вспомнить о Царицыне. Тут я усмехнулся и решил, что необходимо их помирить и срочно назначить Андрея Евгеньевича начальником Академии Генштаба. Пусть занимается развитием и становлением советской военной науки.

Нельзя было обойти вниманием и бывшего генерал-майора начштаба армии Александра Александровича Самойло.

«Отличный заместитель главкома будет, – я прислушался к себе. Бывшего генерала ценил и предыдущий Троцкий. – Решено».

Самое интересное заключалось в том, что Самойло станет в будущем генерал-лейтенантом авиации и прекрасным военным теоретиком.