— Руби их!

Красные воины отступили под напором дикарей. Двое белых всадников стали переговариваться шепотом.

— Фелдрик, они сомнут нас, — произнес Саим.

— Да, под предводительством этих двоих они вскоре одолеют нас.

— Ты видел, как дерется человек-леопард?

— Как же не видеть! И тот, в черном. Если не ошибаюсь, на нем гохрская форма, хотя и без герба.

— Может быть, местный житель? Или изменник? В любом случае нам не поздоровится.

Фелдрик не успел ответить сразу — совсем неподалеку от него семы прорвали линию фронта, и пришлось отбиваться.

— Изменник или нет, но Амнелис была права — дикари заодно с парросскими близнецами!

— Это крайне нежелательно для Монгаула, — откликнулся Саим.

— Еще бы! — Фелдрик отмахнулся мечом от очередного сема. — Мы должны возвращаться и предупредить нашу госпожу.

— А как же Астриас?

— Возможно, в наших руках судьба Монгаула! Нельзя терять ни минуты!

Они оба кивнули, потом повернули коней и поскакали галопом туда, откуда приехали.

В пылу битвы один лишь Гуин заметил двух удирающих белых всадников. Он взревел и кинулся вдогонку. Несколько красных воинов преградили ему путь, но он с легкостью разбросал их в стороны.

— Наемник! Их нельзя упускать! Они приведут подкрепление!

Иставан крикнул в ответ что-то неразборчивое и поскакал вслед за Гуином. Красные воины встали у него на пути. Понимая, что так ему не угнаться за беглецами, он поднялся на стременах и метнул свой меч, словно дротик, как делали гохрцы.

Бросок оказался точным. Широкое лезвие глубоко вонзилось в конский бок. Лошадь повалилась наземь, сбросив Сайма, шлем которого раскололся об острые камни. Подоспевший наемник быстро прикончил его.

Гуину повезло меньше. На пути у него оказалось еще несколько красных воинов, и стало ясно, что через них уже не прорваться. Оставалось только вернуться к битве.

Фелдрик скакал не оглядываясь и даже не видел ужасный конец своего товарища. Нахлестывая коня, он вскоре скрылся в облаке пыли, направляясь к укреплениям, вероятно, уже построенным у реки.

— Эй, ты! — услышал Иставан чей-то голос. — А теперь повернись ко мне! — Судя по голосу, это был воин его возраста. Темные волосы и глаза цвета оникса, видневшиеся из-под забрала, казались почти такими же, как у самого наемника. Всадник пришпорил коня и встал между Иставаном и удиравшим Фелдриком.

— С дороги, ублюдок! — заорал наемник, кидаясь на него.

— Я Астриас, командир красных воинов. Назови свое имя, ты, носящий гохрские доспехи, но сражающийся за семов! Надеюсь, ты простой разбойник, а не изменник империи!

«Астриас? Красный Лев Гохры?» — пронеслось в голове у наемника, но он глядел на противника из-под забрала совершенно спокойно. Если бы не цвет доспехов, это было бы точь-в-точь его отражение. Будь они одеты одинаково и будь их забрала подняты, воины казались бы близнецами.

И все же противник кое-чем отличался от Иставана — дворянским происхождением и преданностью своей стране. Наемник глядел на него с усмешкой и думал, что тот ему совсем не нравится.

— Не сносить тебе головы, Астриас! — крикнул Иставан, забыв о Фелдрике, и двинулся к противнику, сжимая меч.

Молодой командир мрачно ухмыльнулся. Их клинки скрестились, и во все стороны полетели синие искры. Последовал еще один удар, и еще…

После третьего выпада кровь начала отливать от лица Иставана. Он давно усвоил, что уцелеть на поле боя можно лишь избегая поединков с противником, которого заведомо не сможешь одолеть. Неизвестно, сколько ему удастся продержаться против врага, которого наверняка с раннего детства тренировали лучшие учителя. Хотя оба были равны по силе и обладали одинаковой волей к победе, становилось ясно, что перевес на стороне классической школы боевых искусств.

Бывший пират чувствовал, что его долгим приключениям скоро настанет конец. Он уже выдохся. Рука с трудом держала меч, и каждый новый удар болью отдавался в плече.

— Не стоило замахиваться на голову Альвонского Льва! — крикнул Астриас торжествующе, чувствуя, что победа уже у него в руках. Он даже не глядел на то, что творилось на поле битвы. Дикари почти окружили красных воинов и постепенно уничтожали их. Но, несмотря на все свои военные успехи, Астриас был всего лишь двадцатилетним юнцом, которого больше всего волновали собственные выигрыши в поединках. На войне молодость далеко не всегда бывает преимуществом.

— Назови свое имя, трус! — повторил Астриас. — Мой меч не хочет рубить безымянного вояку, возомнившего себя ровней дворянину!

За долгие годы службы Иставан уяснил, что дворянская спесь и мнимое благородство стоят не больше, чем меч без клинка. Если хочешь выжить, нужно полагаться на реальные силы. И он закричал во все горло:

— ГУИН! ГУИН!

В это время человек-леопард был в самой гуще врагов, число которых неумолимо сокращалось. Услышав зов, он тут же кинулся на помощь наемнику.

— Трус! Это же был честный поединок! — закричал Астриас, увидев приближающегося нового противника.

Теперь расстановка сил переменилась. Звероголовый воин пришелся молодому командиру не по зубам. Уже после второго удара меч вылетел из его руки, и гохрец свалился на землю. Гуин склонился над побежденным, уперев клинок в горло.

— Давай же, прикончи меня! — прошипел Астриас сквозь зубы. Его лицо пылало от стыда. — Прикончи меня!

Гуин, не мигая, смотрел ему в глаза.

— Демоническое отродье! Из-за тебя в Гохре начался сущий ад, так убей же и меня! — крикнул Астриас в отчаянии.

Иставан посоветовал человеку-леопарду исполнить это желание. Но тот не двигался.

— Я Гуин, — произнес он резким голосом. — У меня есть послание для твоей госпожи, которая сражается и командует, как мужчина. Покиньте землю Носферуса, или я буду воевать против Монгаула до бесконечности.

После этого Гуин отвел меч в сторону и помог Астриасу подняться на ноги. Тот глядел на него растерянно. Не верилось, что победитель дарует ему жизнь. Хотя молодой командир не получил ни единой царапины, в его глазах читалась боль. Он потер руками шею и на нетвердых ногах направился к своему коню.

Астриас слабым голосом отдал приказ к отступлению. Уцелевшие всадники снова выстроились и двинулись по направлению к реке. Из двухсот воинов, вступивших в битву, в живых осталось лишь пятьдесят.

Это поражение Астриас будет помнить до конца своих дней.

Он родился в благородной семье и с тех пор, как в пятнадцать лет выехал на поле битвы, одерживал победу за победой, поэтому прослыл героем, молодым Львом Гохры. Ему должен был достаться от отца графский титул и должность губернатора Торуса. И вот теперь его вместе со всем отрядом разбила толпа обезьяноподобных дикарей.