проносится от моей груди и бухает прямо вниз. – Ты уже сделала мне приятное, поверь.

Я начинаю шевелиться, а Игорь прикрывает глаза, его дыхание сбивается.

– Но если ты продолжишь так же ёрзать на мне, – улыбается с закрытыми глазами Гронский. – То я воспользуюсь твоим предложением. И это будет олинклюзив, все включено, Карина...

Момент моей решимости тут же проходит, словно и не бывало. Я резко подскакиваю с ног Игоря, делаю прыжок в сторону, достойный олимпийской медали. Обхватываю себя руками, а Игорь улыбается и открывает глаза.

– Так я и думал.

– Сюда может кто-нибудь войти, – тихо говорю я.

Осознание того, что буквально пять минут назад меня это мало волновало, накрывает меня с головой. Я закрываю руками лицо и тихо стону. Какой позор…

– Ну, положим, без моего разрешения сюда никто не войдет, – говорит Игорь.

По звукам с кожаного дивана я понимаю, что он встал. Развожу пальчики, чтобы одним глазком посмотреть, что он собирается делать. Гронский становится около шкафа в углу, полки которого забиты папками. Но его взгляд прикован к потолку, прямо в угол кабинета.

– Но я всё забывал тебе сказать, что в моем кабинете установлена камера и…

Бум! Сердце бухает вниз, прямо к пяткам. Такое чувство, что я покрываюсь инеем и вся горю от стыда одновременно. Подхожу к Игорю и запрокидываю голову вверх. Действительно, в самом углу ввинчена небольшая черная камера, которую не сразу и заметишь. О Боже…

Это заставляет меня глухо простонать. Мне хочется провалиться сквозь землю, обнулиться прямо здесь… будто ничего и не было. А если все, что между нами было, увидит охранник? Милый старичок Степан Михалыч, который до сих пор обращается ко мне на «вы» и каждый раз справляется о моих делах. Да тут никакой сайт порнохаб не нужен, мы сегодня вытворяли такое… поцелуйчики и объятия, что были до этого, не в счет.

– Почему ты не сказал! – резко разворачиваюсь к Игорю и упираю руки по бокам.

– Ты не спрашивала, – поводит плечами этот придурок и посылает мне невинную улыбочку.

Я толкаю его в каменную грудь, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Как он мог? Зачем? Я ведь доверилась ему, как никому и никогда… или это все была игра…?

– Удали запись!

Мой голос срывается и тогда Игорь хватает меня за талию и рывком прижимает к себе. Впечатывает в свое тело, а я начинаю вырываться.

– Отпусти меня! – верчусь, словно уж на сковородке, даже возникает мысль врезать кое-кому между ног, но здравый смысл пересиливает.

– Я бы с таким удовольствием сохранил себе эту запись, – шепчет мне на ухо Гронский, а я не оставляю попыток вырваться. Но разве ж он даст. – И затер бы ее до дыр. Ты так стонала, маленькая, я и сам едва не кончил.

Его жаркий шепот опаляет кожу. Я поднимаю голову и упираюсь влажным взглядом в его лицо. Которое стало родным за эти недели. Вглядываюсь в глаза, в которых пляшут черти. Замечаю, как едва заметно дёргается уголок его губ.

– Игорь... ну зачем?

– Жаль, что эта камера уже год как не работает. Было бы нашим первым хоум видео, а там...

До меня не сразу доходит смысл его слов. Я часто-часто моргаю, от чего по щеке катится одинокая слеза.

– Черт! – хмурится Игорь, поднимает руку и вытирает большим пальцем влагу со щеки. – По ходу с шутками на сегодня я переборщил, малышка.

Я отталкиваю его в грудь, и на этот раз Гронский меня отпускает. Поднимает руки перед собой, ладонями вперёд, будто сдаваясь.

– Ну не дуйся.

– Какой же ты придурок!

Говорю я и буквально выбегаю из его кабинета....

Глава 30

Глава 30

Карина

Я стою на остановке в полном одиночестве, если не считать потрепанного пса, что развалился прямо на лавке и даже не обращает на меня внимания. На улице поливает дождь, хотя метеорологи обещали июльскую жару без осадков. Но, как обычно, в их расчетах что-то там не сошлось. В итоге я промокла до нитки и трясусь от пронизывающего ветра.

Как вдруг рядом со мной останавливается черная машина. Гронский. Привет-привет, дежавю! Все как тогда, при первой нашей встрече. Только теперь он, вроде как, мой парень. А ещё я в курсе, какой же он придурок.

Стекло с водительской стороны опускается, являя передо мной холеную физиономию Гронского. В которой нет ни следа от раскаяния.

– Давай, садись в машину! – говорит Игорь и ещё рукой приглашающе помахал.

– Пф, – демонстративно фыркаю я. – Вот ещё! Езжай куда ехал.

Говорю, а у самой зуб на зуб не попадает. Но нельзя показать Гронскому, что я замёрзла. Улыбаемся и машем!

– Карина! – уже рычит Игорь и жмёт на клаксон.

От этого звука задремавший пёс лениво водит ушами и приоткрывает один глаз. Заметив машину, открывает и второй, внимательно следит за происходящим. Мой защитник!

– Садись в машину, живо! Хватит фестивалить.

– А если не сяду?

Ну, вот кто меня за язык тянул? Сидела бы сейчас в салоне автомобиля, в тепле и комфорте. Но я же упертая, стою и пререкаюсь до последнего. Решила для себя – пока Гронский не извинится, с места не сдвинусь!

– Тогда я возьму твою обидчивую задницу и закину в багажник, – угрожает Игорь. – Все равно там лучше, чем здесь. Сухо и даже мягко.

– Ты обалдел?!

Игорь ударяет рукой по кожаному рулю и выходит из машины. Идёт прямо под дождь, ко мне. Встаёт под козырек остановки рядом со мной, и на мгновение мне кажется, что он выполнит свое обещание про багажник.

– Ну, не дуйся, Оливка, – вполне миролюбивым тоном говорит Гронский. – Я не хотел тебя обидеть.

Интересно, это можно воспринять, как извинение? Поворачиваюсь в сторону пса, может, хоть он меня поддержит? Тот громко тявкает в сторону Игоря, будто одобряя.

– Ладно, – все ещё недовольно ворчу я и складываю руки на груди. – Поехали. Только из-за бабули, она ждёт.

Игорь лучезарно улыбается и тут же скидывает с себя пиджак, набрасывает его на мои плечи.

– Только попробуй мне заболеть!

– Не бойся, у меня хороший иммунитет.

– К здравому смыслу у тебя