раз, когда я их видел. Она сосала его член во рту, а затем он бил его о её грудь. «Это то, что папочке нравится больше всего?» - сказала она после того, как он сделал это. Я слышал, Джеб повесился за шею в тюрьме, когда его арестовали в Эйлсбери за то, что он трахнул какую-то маленькую девочку, и я тогда подумал, что это замечательно. Но это было тогда, а сейчас Бонни встретила меня на той старой тропе рядом с пастбищами Фрая и ведёт себя так, будто не помнит меня и то, как она бросала камни, но я поклялся, что она действительно узнала меня. Она широко улыбнулась и сказала, что позволит мне трахнуть её за двадцать центов, и так случилось, что у меня в кармане было двадцать центов из того, что дедушка дал мне за то, что я помог ему вышибить стены нижнего этажа днём ​​ранее. В тот день у меня был взрыв, потому что у меня было то, что, как мне кажется, называется «половым созреванием», и я был очень обеспокоен, когда трогал свой член в уединённом месте, чтобы посмотреть, на что это похоже, поэтому я дал ей двадцать центов и стянул свои штаны, а она просто забилась в припадке, когда увидела, что мой член уже торчит и наполнен моим семенем, и мои штаны были достаточно низко, чтобы мой хоботок выскользнул и начал крутиться над моей головой, открывая и закрывая рот. Она долго кричала, а потом начала яростно ругать меня, говоря вроде: «Мои мама и папа были правы, ты - одна из горгулий Люцифера, так и есть!» Я не знал, что делать, нет, сэр. «Будь проклят, чёрт возьми!» - говорила она. «Это ДЬЯВОЛ, который сбил с пути твою мать, о, я знаю, эта розовоглазая шлюха-ведьма Лавиния и твой дедушка, сумасшедший волшебник Уэйтли, который его призвал!» И ко всему прочему она вытащила нож и напала на меня с ним! Я не был напуган, я просто отошёл с дороги, но мой хоботок всё время не следует тому, что у меня в голове, поэтому он в мгновение ока обвился вокруг её шеи и поднял её, так что она повисла до смерти, как её брат. Когда он уронил её, я просто смотрел и немного злился, потому что мне очень хотелось трахнуть её, она всё равно взяла двадцать центов, которые просила, но я не очень хорошо вставляю свой член во внутреннее влагалище, да и теперь она была убита. Это не было нормальным - убить - и, вероятно, заставит Древних взглянуть на меня с опаской. Это то, что сказал дедушка, и я не заставил себя прислушаться к его словам. Но было кое-что, что дедушка НЕ ​​сказал, он НЕ сказал, что было бы ненормально направлять мои ГЛАЗА на мёртвую девушку или трахаться с ней, так вот что я и сделал после того, как снял её топ, чтобы увидеть её сиськи с большими сосками, торчащими вверх, и поднял юбку, чтобы увидеть все эти волосы на её щели. На самом деле, тогда я ДВАЖДЫ трахнул её, и с ней всё равно ничего не случилось, поэтому я не думал, что это было то, что дедушка назвал бы преступлением. Пока я делал это, мой хоботок уже выскользнул из её влагалища и заполнил там всё пространство. Хотелось бы, чтобы она была ещё хоть немного жива, чтобы понять, какое дерьмо творится в её «киске». Когда это было сделано, я снова натянул штаны и осознал кое-что. Тогда я понял, что лучше всегда прислушиваться к словам дедушки. Плохо СПЕШИТЬ, чтобы к вам приходили правильные вещи, но хорошо позволить богам ПРИНОСИТЬ их. Но я был ещё совсем юн. Слава Азатоту! Конечно, я взял обратно свои двадцать центов, прежде чем продолжить свой путь.

Прямо сейчас я сижу на одном из ровных камней на склоне Сторожевого холма. Я предполагаю, что это слово будет «ностальгический», но именно так я чувствовал себя сегодня в некоторой степени. Я поднялся на холм, чтобы осмотреть большой круг стоящих камней. Удивительно, как все они расположены в идеальной окружности Раймса с шестью неевклидовыми углами внутри. Место сильно пахнет Их Запахом, что является хорошим знаком, и я знаю, что если бы это было ближе к Особому Времени, земля бы уже гудела даже без моего присутствия. Затем я подошёл к большой каменной плите, которая, как я знаю, была вырезана из камня не отсюда. Впрочем, мой отец не был откуда-то отсюда, и я был зачат в этом месте. Думаю, поэтому я почувствовал ностальгию. Я стоял прямо там, откуда пришёл. Когда я удалился, я услышал грохот неба, как это часто бывает, почти как слова, и я знал, что Древние мне улыбались.

Я знал, что мне нужно серьёзно подумать, но я решил, что лучше пока оставить всё это в голове. Иногда я слишком много думаю о вещах и заканчиваю тем, что порчу то, что будет дальше. Я должен хранить Веру, потому что Вера - это Правда, а в Правде да будет Сила во Имя Того, Кого Нельзя называть.

Вместо этого я помолился и поцеловал землю и жертвенник, а затем спустился с холма с огнём в глазах.

Я знал, что мне нужно было сделать.

Не знаю почему, но когда я направлялся к Динз-Корнерс, что-то посоветовало мне пройтись через лес по мосту. Не знаю, что заставило меня сделать это, потому что единственное, что выходило на этот путь, - это картофельная ферма Наллерсов. Я никогда не задумывался о Наллерсах. Это были Айк и его толстая, с плоской грудью жена Пруденс, которые подали жалобу на моего деда шерифу в Эйлсбери, что купленных нами коров больше не видели вскоре после того, как мы их купили. Шериф ничего не сделал, потому что когда он пришёл, дедушка уже зажёг Свечу Запутывания. Затем он наложил Заклинание Мучительной вагины на жену Наллерса так, чтобы её вагина болела, как будто ветка с шипами дёргалась взад и вперёд по шесть минут в час от заката до рассвета в течение всего лунного цикла. Дедушка всегда после этого подшучивал, вроде: «Ну и дела, Вилли, почему, ты думаешь, Айк Наллерс выглядит так, будто не спал уже месяц?» Ну, Наллерсы больше на нас не жаловались. В любом случае, я не знал, почему я хочу прогуляться по их ферме, но когда я это сделал, то, что я увидел,