Mapa взяла со стула серебристую шаль, расшитую шелковыми арабесками, сумочку, веер и перчатки. Расстегнув на веере застежку из слоновой кости, она хитро подмигнула Джэми из-за плавно колышущихся перьев марабу, овевавших ее лицо прохладой.

Брендан взял сестру под руку и повел в гостиную. Как только они оказались в полосе яркого света, льющегося из окон, Mapa взглянула на брата и увидела, как он преобразился. Подле нее важно и с сознанием собственного достоинства выступал лондонский денди с высокомерной усмешкой на губах и горделиво выставленным вперед подбородком. В его фигуре появилась царственная осанка, а черные кашемировые брюки, сюртук и расшитый шелком жилет сидели безупречно. Волосы Брендан зачесал назад и смазал макассаровым маслом, платок, уголок которого торчал из нагрудного кармана сюртука, источал тонкое благоухание. Однако по сравнению с тем, как изменились его манеры, внешние перемены казались незначительными.

— Какой восхитительный вечер! Можно будет танцевать до рассвета, — сказал он донье Хасинте, необычайно тепло встретившей его появление. — Однако представьте, сегодняшняя поездка так утомила меня, что я с трудом нашел в себе силы прийти сюда.

Брендан изысканным движением вынул шелковый платок и промокнул испарину, выступившую у него над верхней губой.

Донья Хасинта сочувственно покачала головой, но лицо ее хранило следы перенесенного волнения, вызванного предполагавшимся отсутствием ее самого страстного почитателя.

— Я сама о вас позабочусь. Прежде всего, выпейте красного вина, оно пойдет на пользу. А затем мы сядем в каком-нибудь тихом уголке, где вы сможете отдохнуть, сеньор О'Салливан, — заворковала она.

— Прошу вас, называйте меня Бренданом, донья Хасинта, — попросил молодой человек, недвусмысленно пожимая ее руку в черной перчатке.

— Я вижу, донья Хасинта не дает скучать сеньору О'Салливану, — заметил дон Андрес, останавливаясь около Мары.

— Да, пожалуй, они с успехом занимают друг друга, — ответила девушка, в то время как Брендан медленно потягивал вино и, слегка наклонив голову, с интересом слушал свою даму.

Дон Андрес жестом остановил слугу, проносившего мимо поднос, уставленный высокими бокалами с вином, взял один из них и протянул Маре. Он завел с ней обычный светский разговор, в то время как его взгляд бесцельно блуждал по гостиной. Затем он обернулся к Маре и задумчиво вгляделся в ее лицо, в котором чувствовались чистота, гордость и неприступность, но без малейшего признака холодности. В глубине ясных золотистых глаз таилась страстность, рвавшаяся наружу, несмотря на стремление девушки ее замаскировать, и которая рано или поздно должна найти выход.

— Я счастлив, что досадное недоразумение, происшедшее во время прогулки, никоим образом на вас не отразилось. Вы прекрасны как всегда, донья Амайя, — не удержался он от комплимента, задерживая взгляд на ее плечах.

— Спасибо, Андрес, — ответила Mapa с самодовольной улыбкой.

Она с любопытством наблюдала за дамами, столпившимися вокруг Брендана, которые благосклонно внимали его речам, то разражаясь веселым смехом, то скрывая стыдливо пылающие щеки за веерами. Их кавалеры неотступно пребывали по соседству, держась одной компанией и потягивая вино. На лицах калифорнийцев отражалось смешение чувств: сдерживаемое вежливостью раздражение и недоумение по поводу того, каким образом этому заезжему европейцу удается приковать к себе внимание их женщин. Дон Луис успел вернуться из своей поездки, помешавшей ему принять участие в пикнике, и тоже находился в гостиной, занятый как обычно воспитательной беседой с сыном. Рауль держался независимо и угрюмо пожимал плечами. Донья Исидора проверяла, правильно ли слуги накрыли стол. Белоснежную скатерть сплошь заставили китайскими фарфоровыми блюдами, сияющим хрусталем, графинами, бутылками с вином и вазами с фруктами, в которых красовались яблоки, апельсины, груши и клубника.

Mapa выделила из толпы калифорнийцев мужчину, отличающегося от них манерами и одеждой. Он стоял, прислонившись спиной к колонне, и внимательно разглядывал гостей. Его быстрые глаза нетерпеливо метались от одного лица к другому, очевидно, кого-то разыскивая. Мару заинтересовал незнакомец, и ей захотелось познакомиться с ним поближе.

Девушка наблюдала за мужчиной, полуопустив ресницы, тем более что ее удачно скрывало от Него плечо дона Андреса, поглощенного беседой с доньей Фелисианой. Незнакомец был огромного роста и возвышался не только над калифорнийцами, но и над довольно рослым Бренданом. Он носил до неприличия узкие черные брюки, черный сюртук выгодно подчеркивал широкий разворот его плеч, а белый галстук украшала булавка с огромной черной жемчужиной.

Mapa позволила себе едва заметно улыбнуться, оценив подчеркнуто зловещую красоту мужчины. Чеканные черты, широкие скулы, тяжелая нижняя челюсть и массивный подбородок, полные чувственные губы делали его лицо похожим на бронзовую маску языческого бога, омытую дождями, обветренную и опаленную солнцем. Густые темные волосы были гладко зачесаны назад, а красивые пальцы изящно сжимали бокал. От этого человека веяло такой неукротимой звериной силой, что Mapa почувствовала ее даже на расстоянии. В нем не было утонченности и мягкости, которая так привлекала женщин в Брендане. Mapa так увлеклась, что совсем забыла о мерах предосторожности. Плечо дона Андреса больше не скрывало ее, и незнакомец, наконец, встретился с пристальным взглядом девушки. Mapa ожидала увидеть восхищение в его изумрудно-зеленых глазах, но, к немалому разочарованию, его губ коснулась лишь ленивая пренебрежительная улыбка.

Mapa отвернулась, стараясь не подавать виду, что удивлена и раздосадована такой реакцией незнакомца. Она утешала себя тем, что, возможно, имеет дело с каким-нибудь неотесанным мужланом, провинциалом, не способным оценить женскую красоту. Девушка решила выбросить незнакомца из головы, но мысли ее против воли снова и снова возвращались к нему.

— Вы еще не знакомы с нашим новым гостем, Амайя? — спросил дон Андрес.

Она обернулась с подчеркнуто рассеянным видом и встретила незнакомца вежливой, но равнодушной улыбкой. Изумление, которое Mapa прочла в его глазах, осталось для нее загадкой, но он поспешил галантно поклониться, а когда выпрямился, на лице его вновь отражалась лишь обычная светская любезность. Девушка вынуждена была признать, что вблизи незнакомец так же красив, как и издали. Она вдруг ощутила на себе влияние его силы, заметила жестокость и бескомпромиссную твердость взгляда и подумала, что не хотела бы иметь такого человека в числе своих недоброжелателей.

— Донья Амайя Воган. Николя Шанталь, — представил их друг другу дон Андрес.

— Очень рад, мисс Воган, — ответил Николя низким бархатным голосом, в котором слышались нотки какого-то странного, ничем не объяснимого недоверия, продолжая пристально рассматривать Мару.

— Мистер Шанталь, — кивнула девушка, принимая предложенный им высокомерный тон. По собственному опыту она знала, что надменность способна расшевелить самых толстокожих и охладить пыл самых рьяных поклонников. Однако Николя Шанталя — не смутили ни ее холодность, ни презрительный взгляд, которым она его смерила с головы до пят. Он по-прежнему пристально ее разглядывал.