Смех вырывается из глотки, но на самом деле мне нихрена не радостно.

Теперь остро чувствую, что не с того начал. Не оттуда зашёл.

— Стеш, а давай сделку заключим?

Девчонка прищуривается и недоверчиво взирает на меня своими кошачьими глазищами.

— Душу мою хочешь, демон?

А вот сейчас действительно смешно.

Неужели я настолько мудак?

Скорее всего.

— Не утрируй, маленькая. Всего лишь твоё тело хочу. Ненадолго. На пару недель всего. Ну так как, перетрём?

— А сковородкой по лбу ты не желаешь?

— А если я тебя к тётке отпущу?

Язвительная ухмылочка девчонки исчезает и появляется озадаченная гримаса. Мне даже кажется, я слышу, как в её голове приходят в движение шестерёнки.

Маленькая наивная дурочка. И ведь согласится, нет разве? Вон уже целых пять минут раздумывает А я готов кончить только от того, что она у меня на коленях сидит. Мозг плавится от мысли, что её мог забрать себе кто-то другой.

Как-то вскользь появляется мысль, что нужно бы перевезти девчонку в свой дом.

Это прочно заседает в голове и я уже раздумываю, как бы всё по-быстрому провернуть.

Разумеется, ни о каком «отпустить» уже мысли не идёт, но девчонке об этом рано знать.

— А ты точно меня отпустишь? — нарушив тишину, снова елозит задницей по моим яйцам, словно не понимает, на чём сидит.

— Конечно, маленькая, — у меня на неё даже волосы стоят, что уже говорить о члене.

— И что от меня требуется? — умная девочка.

Правда, не настолько, чтобы понять — развожу ведь, как ребёнка.

— Всего лишь секс. Разок-другой дашь мне и я отвезу тебя к тётке. Проведёшь со мной всего пару недель и иди себе, куда захочешь.

Девчонка обречённо вздыхает и, глядя мне в глаза, нахально так ухмыляется.

— Думаешь, я такая идиотка, да? Вот тебе, а не секс, — уменя перед носом возникает маленький такой кукиш. — Я лучше кусок стекла сожру, чем с таким уродом…

Он резко хватает меня за волосы и оттягивает голову назад. Так, что не пошевелиться. В глазах щиплет от слёз боли, а на языке сплошные маты, но озвучивать их боязно.

Только сейчас осознаю, что снова назвала его уродом, а он, как мне уже известно, бесится от этого слова. Видимо, правда в глаза колет.

— Тогда я буду тебя ебать, как и когда того захочу, без твоего на это позволения.

Поняла? — шипит мне в губы, обдавая горячим дыханием, а я ненавижу себя за то, что не чувствую к нему омерзения.

А ведь должна!

Но нет…

— Давай! Раз ты способен только на насилие, то, конечно, я ничего не могу поделать. Урод — он и есть урод!

Слёзы брызнули из глаз от обиды, от слепой беспомощной ярости. Я слишком слаба, чтобы противостоять ему, но добровольно не стану раздвигать ноги. Ни за что. Пусть хоть изувечит, хоть на ремни пусть режет!

— Я не сдамся! Можешь раскромсать меня на части! Можешь избивать и мучить!

Насиловать можешь! Но всё это будет против моей воли! Я никогда не обниму тебя добровольно! Лучше жабу поцелую, чем тебя! — выплёвывала ему в лицо и ликовала от того, как менялась его самоуверенная бандитская морда.

Черты его лица заострились, под глазами пролегли тени и, кажется, даже шрам стал глубже.

Неприятно слышать о себе правду?

Что ж, пусть знает.

— Никогда не говори «никогда», маленькая моя девочка. Кто знает, быть может, однажды ты попросишь меня трахнуть тебя, — криво усмехнулся и столкнул меня на пол.

С грохотом приземлилась и застонала от боли в ушибленном локте.

— Тебе только с обезьянами общаться! Орангутанг несчастный!

Ели в тишине.

вернее, ел только он.

Причём из моей тарелки.

Поменял их в последний момент, видимо, полагая, что я туда всё же плюнула.

Идиотизм. Хотя трудно не согласиться — хотела.

Я ковыряла вилкой кусок мяса, который ещё час назад съела бы с огромным удовольствием. Сейчас же крошки не проглотить.

Где-то внутри теплилась надежда, что меня ищут. Хотя бы Елена Львовна… Не оставит же она меня вот так вот? Или…

А ещё тётя. Я ведь каждый день должна ей отзваниваться. Не хватало ещё, чтобы ей плохо стало. А живёт она теперь одна, помочь некому.

— Можно мне позвонить… Тётке? — подняла на него взгляд и бандит замер с вилкой у рта.

— Нет, конечно, — пожал плечами и продолжил с аппетитом уплетать жаркое.

Сволочь.

— Пожалуйста, — вложила в свой голос умоляющих ноток. — Я же тебе приготовила еду. А ты дай позвонить. У тёти сердце слабое, она уже волнуется, наверное.

Северов вздохнул и отложил вилку.

— Хорошо. Позвонишь своей тётке, — вытащил мобильник и протянул его мне, но тут же отдернул. — Но только в том случае, если согласишься со мной погулять. И без глупостей мне чтоб.

Погулять?!

Я не ослышалась?

Да сегодня определённо мой день!

И позвонить смогу и сбежать шанс появился!

— Я согласна, — выпалила, пока он не передумал и протянула руку за телефоном.

— Отпусти! Дурак! Ненавижу тебя, сволочь! — колотила меня по спине, пока я затаскивал её на своём плече в магазин одежды.

— Ну-ка, цыц! — не без удовольствия шлепнул малявку по заднице и чуть не кончил прямо в штаны.

Вот блядство.

Опять со стояком целый день ходить.

Чего доброго, войдёт в привычку.

А у меня появилось стойкое ощущение, что я в детство впал. Лет двадцать не чувствовал такого… Малолетка всё же нужна мне. Хотя бы для таких эмоций.

— Ну отпусти, Матвей! — даже по имени назвала, лиса мелкая. — Пожалуйста!

— Да когда ты ещё нормальные шмотки оденешь, дурища? — распахнул дверь бутика и занёс маленький орущий мешочек в тёплое помещение.

Глаза продавщицы медленно полезли из орбит и я даже хохотнул. Ну да, видок тот ещё. заваливает в магазин для гламурных куриц мужик и на плече тащит замызганного ругающегося цыплёнка. Надо ещё заметить, что цыплёнок-то всё так же в моей футболке, только сверху куртка накинута (опять-таки моя). А это не дело.

Ещё ни одна моя баба голой не ходила.

— Простите, я могу вам чем-то помочь? — консультант всё-таки очухалась, причём довольно быстро — видимо, не впервой наблюдает подобное.

— Можешь, — скидываю с плеча уже притихшую малявку и ставлю на пол. — Вот эту стрекозу нужно приодеть. Всё, начиная с белья и заканчивая верхней одеждой.