Земля в государстве теоретически принадлежала малайским султанам, но сдавалась в аренду по усмотрению британских «резидентов», постоянно проживавших в стране, или советников. Земли, лучшие по качеству, равно как и те, что примыкали к разветвленной сети дорог, построенных в то время, – важный фактор, облегчающий сбыт урожая, – перешли под плантации. Инвестиции правительства в инфраструктуру помимо дорожной сети – от ирригации и электрификации до системы распространения сельскохозяйственных знаний – производились в интересах плантаций. Колониальные банки тоже имели дело лишь с плантациями. Эти предпочтения вылились в очень крупные субсидии плантационному сектору. Как выразился ведущий малайзийский историк сельского хозяйства Лим Тек Ги, «крестьянские производители считались неэффективными и отсталыми, а потому им отводилась второстепенная роль в развитии малайских княжеств»{110}. Мелким фермерам давали инвестиции исключительно ради того, чтобы стимулировать выращивание риса и тем самым снизить потребности страны в экспорте продуктов питания, обусловленные плантаторской экономикой.

Лживость утверждений об эффективности плантаций, однако, внезапно обнаружилась в Малайзии еще в 1920-х гг., когда британским чиновникам пришлось определять урожайность. В те времена Малайзия являлась крупнейшим в мире производителем натурального каучука. История началась с того, что мировые цены на каучук начали стремительно падать в 1920 г. из-за уменьшения спроса на него после Первой мировой войны. И вскоре владельцы предположительно эффективных плантаций, в большинстве своем европейцы, начали требовать введения контроля за выпуском продукции, чтобы поддержать цены на плаву. Вопреки призывам колониального правительства сосредоточиться на выращивании риса мелкие малайские фермеры активно занимались и выращиванием гевеи, так что на них приходилась треть ее производства. Поэтому они не присоединились к кампании по ограничению урожайности. Тогдашний министр по делам колоний Уинстон Черчилль создал комиссию по расследованию под председательством сэра Джеймса Стивенсона. Эта комиссия вынесла решение в пользу ограничения производства, и начиная с ноября 1922 г. «ограничительная схема Стивенсона» вступила в действие в Малайзии и на Шри-Ланке, другой основной британской колонии – производителе каучука.

Для плантаций система ограничивала производство на основе исторических данных. Для мелких же фермеров, которые в своем большинстве не могли представить формальной отчетности, вводились ограничения, основанные на произвольной оценке правительством ожидаемой урожайности. Она оценивалась в размере 145 кг с акра[3] в год, что было заметно ниже, чем для плантаций, где типичные урожаи составляли около 180 кг с акра{111}.

Обнародование деталей схемы Стивенсона едва не вызвало крестьянское восстание: по всей Малайзии прокатились яростные протесты. Ведь правительственные оценки «ожидаемой урожайности» мелких производителей не имели никакого отношения к реальности. Тогда спешно объявили о начале нового расследования. В результате него, к полной растерянности колониального правительства, выяснилось, что мелкие хозяйства собирали каучука существенно больше, чем плантаторы. Точнее говоря, среднестатистический мелкий фермер собирал гевеи на 50 % больше, чем на среднестатистической плантации, а в некоторых случаях и в несколько раз больше. Данные, представленные комиссии Стивенсона, показывали, что на подвергнутых изучению небольших фермах урожаи составляли от 270 до 540 кг на акр в год{112}.

Причины более высокой урожайности у мелких производителей сводились к обычной заботе хозяев о своем «огороде». Крестьяне сажали каучуковые деревья более плотно (часто по 200 штук на акр вместо типичных для плантаций 100 штук) и ежедневно их надрезали, поднимая свою продуктивность за счет дополнительных трудозатрат. Кроме того, крестьянские хозяйства оказались более устойчивыми, чем плантации, к удешевлению сырья во время глобальной депрессии, поскольку выращивали в междурядьях деревьев пищевые культуры и зачастую прибегали к дополнительным заработкам за пределами фермы. Поскольку они не несли непроизводительных расходов на владельцев плантаций, то хотели и могли принять снижение цен. Тем не менее их заставили пойти на ограничения урожайности, чтобы не допустить разорения плантаторов.

Комиссия Стивенсона рекомендовала повысить усредненную оценку размера урожая для мелких фермеров со 145 до 240 кг с акра, что все еще было заниженным показателем, но, по крайней мере, не хуже, чем у большинства эффективных плантаций. Однако ни колониальное, ни британское правительства не сумели провести это предложение в жизнь, и крестьянам определили средний размер урожая в 193 кг с акра, в котором разрешенное им производство составляло тогда лишь малую долю. Ограничения Стивенсона действовали до 1928 г. Следующее, уже международное соглашение по ограничению производства натурального каучука, подписанное в 1934 г., тоже игнорировало интересы мелких фермеров.

Заказанный британским правительством отчет, опубликованный после Второй мировой войны, оценивал потери, понесенные от обеих ограничительных схем в Малайзии мелкими фермерами, выращивающими каучук, в £ 40 млн, или в пересчете на сегодняшние цены £ 2,1 трлн, что равняется двухлетнему объему производства каучука во всей Малайзии. Автор отчета П. Т. Бауэр осудил направленность схем против мелких фермеров как «явное нарушение совершенно очевидных моральных обязательств»{113}. Причем фермеры не получили никакой компенсации.