Впрочем, к обеду я воспрянул к жизни. Натопил печь, наносил воды с колонки и даже слегка прибрался. Обедая растворимым супчиком, я пришел к мысли, что жизнь не так уж и плоха, как мне казалось вчера ночью.

Новых посланий на мобильник никто не прислал. Из этого я сделал вывод, что меня простили, и испытание продолжается.

До заката оставалось еще много времени, и я решил не терять его даром. Отшельник я, черт возьми, или нет? Если следующую ночь мне предстоит опять провести в философских спорах со змеем, по крайней мере, надо к ней морально подготовиться.

Начать я решил с духовной литературы. Для этого перерыл шкафчик с матушкиными книгами, где хранилась богатейшая коллекция оздоровительного чтива вроде «Целительные свойства редиски» или «Этот волшебный чайный гриб». Из условно духовных книг я отыскал там только потрепанный опус под названием «Пирамида счастья», вовлекавший доверчивых читателей в таинственный мир «даосского ушу». Я хорошо помнил этот труд и его последствия. Уж не знаю, сколько там было от ушу, а сколько от пирамид, но крышу он матушке снес капитально. Несколько месяцев она питалась одной зеленью, допекая нас с папой загадочными пассами, вращением энергии ци, движением по восьмиграннику, стоянием столбом и разгоном облаков, пока ей это не надоело. Я пролистнул книгу — по-своему она оказалась весьма любопытной. Попадались такие роскошные цитаты из классиков, что пальчики оближешь. Например, призыв «напиться из источника жизни, вместо того чтобы довольствоваться слухами о нем». Разве не великолепно сказано? Процитирую-ка змею, и пусть попытается найти аргументы против!

День промелькнул быстро. Как-то незаметно стало слишком темно, чтобы разбирать буквы. Отложив книгу, я вдруг задумался над тем, что провел весь день в молчании. Прикинул, нравится мне это или нет, и решил, что пока — да. Было в этом нечто, опять же, очищающее сознание. Пустые ежедневные разговоры ни о чем создают пустые одинаковые мысли. «Но если прожить так несколько месяцев, — подумал я, — то молчание превратится в пытку. Потом, чтобы не сойти с ума, я начну непрерывно болтать сам с собой, как это делают очень одинокие люди. А потом у меня начнется настоящее раздвоение личности. Как у Горлума».

А если бы я прожил отшельником несколько лет?

Я представил, как болтаюсь по улицам, впиваясь хищным взглядом в каждого случайного прохожего, и громко спрашивая сам себя:

— Ну как он нам, моя прелесссть? Можно ли его съесссть?

И дачники шарахались бы от меня и бежали бы звонить в милицию.

К закату тучи разметало по небу. Я вышел на крыльцо, взглянул наверх, и на душе посветлело — серая хмарь ушла, небо стало высокое и чистое. Звезды сразу засияли в два раза ярче. «Завтра будет солнечно. Ура!» — пришла в голову здоровая крестьянская мысль, а за ней много других: поленница подсохнет, можно будет толком заняться текущей крышей и так далее. От вчерашнего пессимизма ни следа не осталось.

«Ага, — отметил я. — Тяжелый физический труд на свежем воздухе творит чудеса!»

Настанет ли когда-нибудь время, когда звезды станут такими яркими и близкими, как на картинах Ван Гога, и я смогу, как некоторые, тоже увидеть второй, или даже третий виток спирали Млечного Пути?

В тот момент я был абсолютно уверен — это время близко.

Я был так благодушно настроен, что даже почти не разозлился, когда обнаружил очередное CMC с приказом отправляться в огород и торчать там до рассвета. Только громко спросил в пространство:

— Блин, и долго мне так сидеть?! До лета?!

Ответ не пришел.

— Молчание — знак согласия, — с горечью сказал я. — Ладно, в сущности, осталось меньше месяца, а там уже и тепло станет — привыкну!

Полюбовавшись красивым закатом, я облачился во вчерашние тряпки и отправился в огород в относительно неплохом настроении.

— Ну что, враг человеческого рода? — обратился я в пространство, усаживаясь на фанере в позу кривого лотоса и снимая с глаза повязку. — Готов ли ты к духовной брани?

Должно быть, змей тоже отсыпался после вчерашнего, поскольку не вышел и не отозвался. В ожидании искусителя я решил немного размяться. Для начала, припомнив содержание «даосского ушу», я попытался остановить внутренний монолог. Судя по описанию, ничего проще и представить себе было нельзя.

«Задача — устранить все препятствия для ума», — мысленно приказал я себе и процитировал близко к тексту:

— «Будь как кочующее по небу облако. Оно свободно и ни на чем не останавливается».

Разум послушно отправился в свободный полет, но зацепился за первое же препятствие.

«Как, совсем ни на чем? — спросил внутренний голос. — Даже на смысле жизни?!»

Я усмехнулся. К таким коварным вопросам я приготовился заранее.

— На нем — особенно. Идея смысла жизни является препятствием для ума. Это капкан, угрожающий свободе духа!

«Но тогда о чем…»

— Сказано же — ни о чем!

Внутренний голос не унимался. Его противные интонации казались мне подозрительно знакомыми.

«Но это невозможно! Можно я буду думать об Абсолюте?»

Я напряг память, вспоминая, что по этому поводу говорится в книге.

— Ни в коем случае! Никаких абстракций, никаких теорий и учений. И вообще, как можно думать о том, в чем ты ничего не смыслишь? Наша задача — проникнуть в глубь конкретных вещей, опираясь только на свои чувства.

«Но ведь там написано, что само понятие „чувство“ является препятствием для ума! Что же делать?»

— Слушай, надоел!

Я окончательно запутался. Зато внутренний монолог прекратился. К сожалению, он сменился внутренним диалогом. А точнее, внутренней руганью.

— Ты нарочно, да?!

— Нет, мне правда интерес-сно!

— Что тебе интересно? Понятие Абсолюта или почему чувства — препятствие для ума?

— Нет — зачем ты забиваешь себе голову этой чушью? Видно, считаешь, что она поможет превращению?

— Она поможет самоконтролю!

— С-самоконтроль! — невыразимо презрительно прошипел внутренний голос (а был ли он внутренним?!). — Зачем самоконтроль с-совершенному существу? Законы и правила — для шестерок! Высшие делают все, что пожелают!

— Высшим?! Да пока я только стал уродом! И чем дальше, тем хуже! Покажи мне это «совершенное существо»!

— С-смотри, не жалко! Я за просмотр денег не беру!

Представляю, как забавно я выглядел со стороны: напряженно наморщив лоб, весь перекосившись, отчаянно спорил сам с собой. Реплики становились все злее, сперва небрежные, потом откровенно оскорбительные. Все закончилось вспышкой ненависти с обеих сторон. Я ощутил, что вот-вот сам с собой подерусь. От напряжения заболела голова… Наконец мое терпение иссякло. Я вскочил на ноги и приказал: