— Это ненадолго! — в тон ему ухмыльнулся я. — Чую, такие парни, как мы с тобой, без недостающего долго не останутся!

— Ага! — мотнул головой бородач. — В точку!!! Мы оба заржали и обнялись напоследок, что есть силы хлопая друг друга по спинам. Прочие тоже зашумели в голос, размахивая руками и желая друг другу удачи в пути. Даже моих эльфочек зацепило общим настроем — сдержанная Хирра заулыбалась, а и без того буйная Келла начала бесноваться пуще гоблиних. Пемси в подражание своей атаманше откалывала те же коленца, да еще и подпрыгивала…

Впрочем, расставание после таких восторгов прошло на удивление легко и быстро. Чухчай уселся в кресло своего «Бромлей-Торвальдсена», махнул рукой, и вся его команда разом привела паруса к ветру. Заскрипел песок под колесами и катками, пескокаты тронулись с места и пошли, вначале медленно и нестройно, затем все быстрей и быстрей, набирая ход. Паруса ровно загудели, разгоняя двухколесные буера, и вскоре те уже запрыгали по гребням неблизких дюн.

Все потихоньку успокаивались, шумно обсуждая случившееся. Разве что Блоссом до сих пор вел себя на удивление осторожно. Лишь когда мачта последнего из пескокатов скрылась в мареве над быстро нагреваемыми солнцем барханами, санд-шкипер прервал нетипичное для него молчание и тихонько изрек, подводя черту под ночевкой в компании приятных парней и их застенчивого предводителя:

— На тебя, командир, не иначе Судьба в кости ставила. Редко так выходит, чтобы с Капитаном Пустыни при своих разойтись. А чтобы обетом с ним заручиться — так вовсе небывалое дело. У нас, природных пескобродов, с ним свой зарок на кровь, воду и ветер. Но чтобы фляжками поменяться с самим…

До меня с некоторым запозданием дошло. Как «каучуковой лианой» в нос с оттяжкой. Лишь голевой покрутить оставалось, проверяя, все ли в ней на местах. И все равно не помогло — только звону больше стало. Страхи Джоггера, только теперь опасливо показавшегося из неведомого укрытия, стали понятны, но уважения к нему не прибавили.

После такого наше собственное отбытие как-то пролетело мимо меня. И столь давно предвкушаемый завтрак — тоже. Даже вкус фиников, разведенного вина и копченого альтийского сыра, заплетенного в затейливые жгуты, толком не разобрал. Только к полудню очухался более-менее, как раз к очередному знаку на пути, совершаемом нами в песках.

Солнце уже лупило со всей дури, не оставляя и клочка тени от парусов. Впору снова очки темные надевать или там щелевые с дырчатыми, вроде горных. А то и сон добирать под навесом. Все одно ничего нового в череде бесконечных дюн не разглядишь…

Если бы!

Над барханами мелькнуло что-то черное, вроде скрюченной головни. Еще одно, еще… Под углом к гребню выстроился, проступая из бархана, как из приливной волны, ряд шестов, к которым были привязаны иссохшие сморщенные трупы. Уже мумии, не тела. У многих песок состругал плоть с костей, открыв оскалы черепов и клети ребер.

На наших буерах все притихли. Опасения и полунамеки на опасности пустыни, нагнетавшиеся последние дни, наконец обрели зримый облик в виде без малого двух дюжин мертвецов, когда-то оставленных врытыми в песок по шею на обломках мачт своих пескобуеров.

— Кто это их? — озвучил я общий вопрос, добавив запоздало: — И кто сами были?

— А, непонятные люди, — широко махнул рукой Полмачты. — Сели на караван-ангаре, решили водяной налог брать. Половиной товара, а то и кровью, чуть что не по ним. Капитан Пустыни их и урыл, чтоб неповадно было.

Вот так застенчивый симпатяга Чухчай и его девятка роллеров! Прямо-таки восемнадцать колес справедливости…

Следующая ночевка не была богата событиями. Даже пескорыбу на ужин не ловили, обойдясь подвяленной вырезкой предыдущей добычи. В сравнении с парой прошлых дней истекших суток как не было. Одна пустота… Именно ее, а вовсе не песка или ветра, больше всего в пустыне…

Впрочем, на отсутствие последних следующим утром жаловаться не пришлось. У самой прибрежной части пустыни разница в скорости прогрева песка и камня при смене времен дня вызывала особо свирепые порывы шквала. Даже вихри временами закручивались.

То и дело приходилось жмуриться и отворачиваться от летящей прямо в глаза пыли. Рты все уже давно затянули кисеей, а для очков пока рановато казалось. Все одно через полчаса-час ветер стихнет, выровняется. Это пока он заигрался с редкой для здешних мест забавой — парусами трех пескобуеров и одеждой их экипажа и пассажиров. Других-то игрушек, кроме пыли, песка и мелких камешков, обычно где сыскать?

Внезапно шквал опрокинул и смел эти мои мысли так же легко, как куст шар-травы. Налетевший порыв ветра бросил в лицо не песок — что-то шелковистое и длинное скользнуло по щеке и виску, словно погладило мягким кончиком затейливо заплетенной косы.

С запозданием я повернул голову вслед, пытаясь проследить полет источника странных ощущений — только для того, чтобы увидеть, как золотистый гибкий блик оплетает голову Пемси, высунувшейся со своего места на пескобуере. Рефлекторно дернулся, ожидая недоброго от дара песков. Но все обошлось — девчонка уже распутывала длинную, шитую золотом ленту бирюзового шелка с легкими кистями на концах, пришедшую с ветром из сердца Девственной Пустыни.

Словно по команде, караван встал. Со своего буера соскочил Блоссом, следом Хирра с Келлой, ехавшие сегодня вместе. Последним подтянулся Рональд, едва волоча ноги. Песчаная болезнь песчаной болезнью, а на золото у него чутье безошибочное. Тем временем Памела растянула нечаянную находку в руках почти на весь размах, только кисти вились по ветру.

— Откуда такая? — Мне добираться было ближе всех, и первый вопрос остался за мной.

— Пустыня знает, — пожал плечами Полмачты. — Знатная вещица…

— Узор Хтангской династии, — тоном знатока вступила моя высокородная. — Оригинальное плетение, приборные цвета Священного Воинства.

— Это что значит? — жадно встрял Рон Толкач. — Во сколько встанет?

— То значит, что вещице самое малое три тысячи лет, — авторитетно-снисходительно преподнесла ответ Келла. — Под заклятием нетления она до Мировой Погибели не истреплется.

— Ну так, а в звонкой монете? — продолжал настаивать купчик.

— В чужом кармане не считай! — опомнилась наконец унтер-бандерша, огрызнувшись в своей привычной манере. — Сам свою Судьбу лови!!!

Видно было, что подарок ветра пустыни полностью покорил ее. Предполагаемая давность вещи изрядно польстила пышечке, чья жизнь до встречи с моей древнейшей ничем не отличалась от века поденки. Ни наполненностью настоящими делами и предметами, ни предполагаемой продолжительностью.

Что-то я не припомню удачно устроенных в жизни «выпускниц» подростковых женских банд…

Стянув шаль с головы, Пемси повязала волосы бирюзово-золотой тесьмой. На мой взгляд, это был скорее поясок или зарукавная лента, но новой хозяйке виднее. В конце концов, эльфийскому рыцарю легендарных времен, которому вещица принадлежала прежде, нынешняя владелица приходилась немногим выше пояса или запястья, так что привычная высота ношения повязки не слишком изменилась.