Мы можем суммировать верования и цели Иисуса следующим образом. Он верил, что время для исполнения пророчеств Захарии, Иоиля и Исайи настало, а чужеземные враги, о которых говорится в этих пророчествах, — это римляне; что произойдет великая битва против римлян, куда евреев поведет потомок царя Давида, мессия, помазанник Божий, который станет законным царем Иудейским; что битва эта будет сопровождаться чудесами (включая землетрясение и бедствия, в которых римляне и недостойные из евреев погибнут); что битва эта окончится победой мессии и евреев, которые затем вступят в эпоху независимости; что она будет и эпохой мира и духовного совершенствования всего мира, когда богоданная миссия евреев как народа Господня будет признана всеми народами, а Храм в Иерусалиме станет рассматриваться как духовный центр мироздания. Принципы социальной справедливости и свободы, как они изложены в Писании и еврейской традиции, будут приняты всеми народами, а эра грабительских военных империй придет к концу.

Если видение Иисуса было таково (а это представляется весьма вероятным ввиду его особой привязанности к пророчествам Захарии и Иоиля), то оно было благородным и возвышенным, но в равной степени и революционным, подразумевая скорейшее свержение власти Рима.

В то же время следует сознавать, что Иисус не был зелотом. Как мы видели, зелоты, несмотря на свое религиозное рвение, были приверженцами реалистической программы затяжной партизанской борьбы, а апокалиптические видения играли в их мышлении малую роль. Они не претендовали на пророческий дар, и многие из них были слишком убежденными республиканцами, чтобы уповать на пришествие мессии. Иисус был прежде всего апокалиптиком: он верил в чудесный характер грядущего избавления, как оно описано у библейских пророков. Он снова и снова описывал его внезапное, чудесное появление; оно придет «как тать в ночи», «как молния является с востока», «в час, когда о нем вы не думаете».

Важней всего духовная, а не военная готовность, хотя, когда час наконец наступит, потребуется и бой, ибо пророки сказали, что будет битва. Иисус, вероятно, имел в виду пример Гидеона, кому Бог сказал: «Народа с тобой слишком много, не ищу Я предать медианитян в руки их, чтобы не возгордился Израиль предо Мною и не сказал: „моя рука спасла меня“». Тогда армия Гидеона была сокращена с 22 тысяч до 300 человек. Однако этим тремстам все же пришлось драться, а отосланы были те, кто «боязлив и робок». Спасение должно носить военный характер, и верные не должны быть простыми зрителями Божьих чудес; но слава победы должна была принадлежать прежде всего Богу.

Сообразно этому взгляду, Иисус не был партизанским вождем. Он не тренировал своих сторонников в военных упражнениях и не вступал в схватки с римскими войсками. С точки зрения научного скептицизма XX века он может показаться мечтателем, предававшимся самообману. Однако он следовал модели, достаточно обычной в еврейской истории, и по тогдашним стандартам еврейских верований не был бы сочтен безумцем. (С другой стороны, если бы он объявил себя Богом и заявил о своем намерении добровольно подвергнуться распятию, его несомненно сочли бы умалишенным.)

Другие антиримские группы не стали бы считать его деятельность в какой-либо мере противоречащей их собственной. Даже те, кто не присоединялся к его движению, следили бы за его деятельностью с восхищением и надеждой. Происходил бы постоянный приток сторонников — людей, привлеченных смелостью притязаний Иисуса, харизмой его личности, славой о его чудесах и перспективой быстрой победы над римлянами вместо долгой, затяжной кампании.

Это объясняет, почему пятеро из двенадцати ближайших учеников Иисуса вышли из рядов зелотов (Симон-зелот, Иуда Искариот, Симон-Петр, по прозвищу Вариона, и Иаков и Иоанн, сыновья Зеведея, по прозвищу Громыхающие, или Сыны Грома). Эти ученики сохранили свои зелотские клички даже после того, как примкнули к Иисусу, что наводит на мысль, что цели Иисуса и цели зелотов не были несовместимы[77].

Евангелия создают впечатление, будто Иисус был изолирован от массы еврейского народа и от религиозных и политических течений своего времени, в равной степени как от фарисеев («книжников», «законников»), так и от саддукеев и иродиан. Что до зелотов, то они даже не упоминаются. Чувство изолированности сильней всего в Евангелии от Иоанна, где враги Иисуса названы просто «евреями» («иудеями»). Сам же Иисус там стал настолько потусторонним, что вообще не мыслится как еврей.

К тому времени, когда Евангелия приобрели свой окончательный облик, члены позднейшей христианской церкви, воспитанные в традициях эллинистического антисемитизма, так ненавидели евреев, что не могли поверить, будто Иисус когда-либо серьезно намеревался склонить евреев на свою сторону. Напротив, они верили, что евреи, будучи проклятым народом, изначально предназначены для того, чтобы спровоцировать казнь Иисуса и тем самым, не желая этого, принести спасение всему человечеству, кроме себя самих.

Впечатление изолированности Иисуса усиливается еще и тем, что Иисус изображен в состоянии конфликта с собственной семьей. «Братья» и «сородичи» Иисуса показаны считающими его сумасшедшим и не верящими в него. Но этого быть не могло, поскольку как брат Иисуса Иаков стал вождем его движения (назареян, или иудео-христиан) сразу после смерти Иисуса, а другой брат, Иуда, также играл видную роль в иудео-христианской церкви и удостоился включения своего «Послания» в канон Нового Завета. Оба эти брата входили, вероятно, в число двенадцати апостолов при жизни Иисуса, и, видимо, их следует отождествить с Иаковом Малым и Иудой Фаддеем[78]. Из Евангелий эти сведения были устранены, чтобы подчеркнуть изоляцию Иисуса.

Теперь мы подошли к критическому моменту в деятельности Иисуса. Его движение достигло поразительного успеха — и успех этот был столь велик, что создал проблемы для него самого. Его приветствуют огромные толпы, ожидающие от него какого-то важного шага. Ирод Антипа, проримский правитель Галилеи, осознал опасность и намерен арестовать его. Однако Мессия, которого предвещал Иисус, так и не явился, а Иоанн Креститель, его собрат по пророчеству, был арестован и убит. Иисус советуется со своими двенадцатью учениками и находит решение. Вот отчет об этом важном совещании в Евангелии от Марка:

«И пошел Иисус с учениками своими в селения Кесарии Филипповой. Дорогою он спрашивал у учеников своих: за кого почитают меня люди? Они отвечали: за Иоанна Крестителя; другие же — за Илию; а иные — за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете меня? Петр сказал ему в ответ: ты Христос» (Мк., 8:27–28).