Скоро, но не сейчас. Сегодня у него была совершенно особенная ночь. Свидание с луной словно придало ему сил, глаза блестят как-то по-особенному, и на бескровных щеках даже проступил легкий румянец.

Сергей тихо зашел в палату и лег в постель. Здесь было непривычно тихо, даже обычно буйный сосед слева лежал на боку и только жалобно постанывал во сне, словно жаловался кому-то.

Шторы задернуты наглухо, но лунный свет все равно пробивается сквозь ветхую ткань. Он перевернулся на спину, чтобы лучше видеть его, чуть улыбнулся и вдруг совершенно ясно произнес:

– Я – тринадцатый.

Огонек свечи дрожит в темноте. Он кажется таким маленьким, слабым, готовым вот-вот погаснуть от малейшего дуновения ветерка. В неверном, колеблющемся свете можно различить небольшую комнату, убранную черным бархатом, стол, заваленный какими-то бумагами, бронзовый старинный подсвечник… Дымок от горящих благовонных палочек поднимается вверх. В комнате пряно и нежно пахнет сандалом и лавандой.

Плотно задернуты тяжелые шторы на окнах, чтобы ни один лучик света снаружи не просочился сюда. За столом, накрытым узорчатой скатертью, сидит высокий, крепкий мужчина с короткой светло-русой бородой. В руках он держит камень – кусок черного обсидиана, чуть отблескивающий на изломах, с ярко-алой щелью посередине – и пристально, напряженно вглядывается в него, словно хочет отыскать что-то важное. Лицо его омрачено, брови сдвинуты, и скорбная складка легла возле рта. Кажется, то, что он видит там, в глубине, вовсе не радует его.

– Так, Солнце в Близнецах, Транзитная Луна в оппозиции с Сатурном, тригон Меркурий – Марс… – бормочет он себе под нос, поворачивая камень под разными углами к свету, – Альдебаран… А что же Альдебаран?

Он потянулся к груде бумаг на столе и долго рылся, отыскивая что-то, пока, наконец, не извлек длинный пожелтевший свиток, потом чертил и вычислял что-то на маленьком листке бумаги и хмурился еще больше.

– Ага, вот… Нехорошо, совсем нехорошо!

Он снова взял в руки черный камень. Алая щель стала совсем узкой, как нитка. Еще немного – и она совсем исчезнет… А вместе с ней исчезнет и Тринадцатый.

Он вздохнул и отложил камень в сторону – осторожно, словно боялся причинить ему боль. Печаль навалилась нестерпимым грузом, сгибая плечи, лишая сил и надежды… Редко, очень редко в мир приходят особенные люди, отмеченные Знаком Судьбы, и почти всегда они остаются одинокими, гонимыми и непонятыми, обречены на безвременную смерть или, как сейчас Тринадцатый, на медленное и мучительное угасание.

Грандмастер провел рукой у лба, словно отгоняя неприятные воспоминания. Это и в самом деле нелегкая участь – быть не таким, как все: могущественным – и бессильным, всезнающим – и наивным в самых простых житейских вопросах, безжалостным – и бесконечно сострадающим в то же время, быть способным обрести бессмертие – и даже не догадываться об этом!

Это началось очень давно, в те дни, когда мир был юным, и боги еще иногда спускались на землю, и ангелы прельстились красотой дочерей человеческих. Рожденные от них дети были людьми – но не совсем[3]. В разные времена их то объявляли святыми – обычно после смерти, – то сжигали на кострах и подвергали нечеловеческим пыткам. Неизменным оставалось лишь одно – люди всегда боялись и ненавидели их, старались уничтожить любой ценой.

И это почти удалось. Теперь они рождаются редко, когда в результате случайной мутации «старые» гены нет-нет да и вырвутся наружу, и в семье обычных людей вдруг да появится странный, ни на кого не похожий ребенок. Родителям остается только гадать: откуда он взялся – такой? А общество, как и века назад, стремится его отторгнуть, обезличить, сделать таким же, как и все, а не получится – убить. Правда, методы изменились, они стали действовать гораздо тоньше, без драматических эффектов. Каждый, кто видит невидимое, слышит голоса духов и живет в двух мирах одновременно, рискует стать пациентом психиатрической клиники. Маленькие разноцветные таблетки действуют тихо, это вам не дыба и раскаленные щипцы, зато надежно устраняют чужака, превращают его в поистине жалкое создание – бессмысленное, отупевшее, зато не опасное больше.

Грандмастер провел ладонью по камню и почувствовал, каким холодом веет от него. Прости, Тринадцатый…

Он сидел в глубокой задумчивости, когда бархатная портьера чуть приоткрылась, и перед ним возник высокий парень с черными взлохмаченными волосами. Глубокий сине-багровый шрам пересекает его лицо, придавая ему мрачное, разбойничье выражение. Ах да, он ведь и был когда-то разбойником… Очень давно – больше тысячи лет назад.

Грандмастер вспомнил ночь, дорогу на Эбуродун[4], где он был тогда советником князя Пржемысла, воздвигшего свой храм Великой Богине. В Моравии ее знали под именем Красопани… Святилище было убрано золотом и драгоценными камнями, но прекраснее всего была статуя, изображающая обнаженную богиню с распущенными волосами до колен, в венке из мирта и роз. Она стояла на золотой колеснице, запряженной двумя голубями и двумя лебедями, держа в руках глобус с изображением солнца, земли и моря. В те далекие времена люди еще чтили великих богов Древних – земную мать и небесного отца…

Он вез в святилище Золотую книгу из Торуня, и это чуть не погубило его тогда. Людям ведь невозможно объяснить, что золото не имеет ценности само по себе, оно всего лишь нетленная страница для вечности, на которой можно запечатлеть что угодно. Они готовы на все ради своего брюха, и сколько бесценных реликвий и знаний, переданных из Времени Великих Древних, утрачено навсегда из-за людской глупости и жадности! Золото Микен, скифские бляхи и ожерелья, пластины ацтеков и инков Южной Америки – все они несли особый, тайный смысл, закодированный в формах и узорах, а кристаллы – драгоценные камни – были надежными хранителями информации, подобно современным компьютерным носителям.

Но люди видят в сокровищах только блестящие погремушки, которые можно продать, чтобы есть и не работать, или переплавить, или навесить на себя, как игрушки на новогоднюю елку… В лучшем случае – выложить в музее под стеклом и показывать любопытным.

На старой дороге близ Эбуродуна, построенной еще во времена римского владычества, разбойники напали врасплох, из засады. Они успели ранить одного из княжьих дружинников, но несколько Огненных Шаров, сверкнувших в ночи, как маленькие шаровые молнии, заставили их бросить оружие и бежать прочь, вереща от страха… Только главарь почему-то не побежал, напротив – схватил его за стремя, и Грандмастер навсегда запомнил блеск длинного острого ножа и горящие как угли черные глаза, в глубине которых застыло отчаяние и мольба. Вот уж где не ожидал он встретить себе подобного!