Лишь когда Спаситель прорвется сквозь линейное время и поведет свое воинство в бой, лишь тогда перемена станет полной и необратимой. Завеса поднимется, и мы увидим мир, каким он был. И самих себя.

Пока же нам помогали только информацией. Нам ссудили мудрость ВАЛИСа, но не его силу. Силу нам доверить нельзя — мы используем ее во вред.

* * *

В ту ночь, когда я отправился спать, мне было одно из самых ярких и сильных по впечатлению видений. Я сподобился увидеть, как работает выдающийся ученый по имени Джеймс-Джеймс. С всклокоченными рыжими волосами и диким блеском в глазах он был подобен богу по размаху своих действий. Созданная Джеймс-Джеймсом машина лязгала и испускала искрящиеся тучи радиоактивных частиц. На глазах у тысяч зрителей, молчаливо сидящих в креслах, машина произвела на свет сперва живую аморфную слизь, затем подобие ребенка, а затем, гремя и искрясь, выплюнула на пол перед нами очаровательную юную девушку, пик совершенства в космическом процессе эволюции.

Сидевшая рядом со мной во сне Рэйчел встала с кресла, желая получше разглядеть, чего достиг Джеймс-Джеймс. Немедленно пришедший в ярость от наглости — посмела встать!.. — ученый схватил ее и швырнул на пол. Я побежал вниз по ступенькам к Джеймс-Джеймсу, призывая ряды молчаливых людей возмутиться. Тут в большой сборочный цех ворвались люди в буро-зеленой форме, на мотоциклах, с эмблемами африканских войск Роммеля.

Я обратился к ним хриплым голосом:

— Нам нужна медицинская помощь!

В конце моего сна передовая группа спешащих на выручку солдат услышала мой зов и повернула ко мне. Темнокожие, невысокого роста и изящно сложенные, с тонко очерченными благородными лицами, воины разительно отличались от Джеймс-Джеймса, слишком бледного и рыжеволосого. Их выразительные темные глаза излучали доброту; они, как я понял, являлись авангардом Царя.

Я очнулся от беспокойного сна в три часа ночи; в квартире царила полная тишина. Сон давал понять: то, что Джеймс-Джеймс — то есть ВАЛИС — готов сделать для нас, имеет свои пределы; его сила, неверно приложенная, даже несет в себе опасность. Только к Царю мы должны обратиться за всеобъемлющей помощью, обозначенной во сне как «медицинская», дабы исправить вред, причиненный историческим эволюционным процессом, который привел в действие изначальный создатель Джеймс-Джеймс. Каким бы мощным и героическим ни был этот временный процесс, он требовал невинных жертв; в конце концов они будут исцелены легионами законного Повелителя. А пока он не явится, нам помощи не будет.

Вспомнив искрение космической машины Джеймс-Джеймса, я подумал о радиоактивных частицах. Обоюдоострый меч творения: облучение радиоактивными частицами способно излечить от рака, однако само по себе рак порождает. Космическая машина Джеймс-Джеймса вышла из-под контроля и ранила Рэйчел, которая, встав, посмела выделиться. Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать ярость космического созидателя. Нам нужен и защитник, представитель наших интересов.

Рак, подумал я, это когда процесс созидания дает сбой и начинает идти вкривь и вкось… И тут вдруг оператор ИИ направил мне в мозг ослепительное озарение. Я увидел Джеймс-Джеймса как инициатора детерминистского процесса в линейном времени, идущего от первой наносекунды существования мира до последней; но я же увидел другое создание в дальнем конце вселенной, в точке ее завершения — направляющее и формирующее поток перемен. Эта творческая личность, обладающая абсолютной мудростью, скорее поправляла, чем принуждала, скорее корректировала, нежели создавала заново; она — или оно — являлась архитектором замысла и ответственным контролером. Словно творец вселенной слепил из сущего мяч и запузырил его вдаль со страшной силой; а то принимающее создание бережно подправляло траекторию полета. Не будь его, мяч вселенной ушел бы в аут.

Прежде я не замечал диалектического характера процесса перемен во вселенной. У нас есть, во-первых, активный создатель, а во-вторых, и мудрый приемщик созданного; такая структура не укладывалась в рамки известных мне религиозных учений. Создатель, безусловно, обладает абсолютной властью над своим творением, но из сна про Джеймс-Джеймса я понял, что в каком-то смысле ему недостает некоего знания, жизненно важного предвидения. Последнее обеспечивал сравнительно слабый, зато абсолютно мудрый оппонент на другом конце. Они работали в тандеме, Бог, разделенный на две части, словно для игры на двоих. Хотя могло показаться, что каждый игрок стремится победить противника, цель тем не менее у них была одна, и они искренне желали успеха своему совместному предприятию. Поэтому я не сомневался, что они двое есть проявления единой сущности, проектированные в разные временные точки, с разными преобладающими чертами; первое творение наделено неограниченной силой, второе — всеобъемлющей мудростью. А в придачу есть еще и истинный Повелитель, который в любой момент по своему усмотрению волен прервать временной процесс и выйти на поле.

Подобно раковым клеткам, вселенная стремится расширяться без разбора по всем направлениям; в этом раковом процессе неконтролируемого роста архитектор, который придает процессу форму и порядок, куда-то исчез. Я многое узнал из сна о Джеймс-Джеймсе. Я понял, что слепое созидание способно уничтожать; так огромный паровой каток давит на своем пути все маленькое и беспомощное — если нет никого, кто регулирует скорость и направляет.

Размышления погрузили меня в транс; я сидел на кровати и то ли бодрствовал, то ли спал. Передо мной располагалось некое подобие современного телетайпа, связанное проводами с невообразимо сложным электронным устройством, далеко превосходящим все земные достижения.

НАЗОВИСЬ.

Печать сопровождалась шумом — схожие звуки издавала радиоактивная машина Джеймс-Джеймса.

— Николас Брейди, из Пласенсии, штат Калифорния, — произнес я.

Выждав ощутимую паузу, телетайп напечатал:

САДАССА СИЛЬВИЯ.

— То есть? — спросил я.

После некоторого молчания снова раздалось лязганье принтера. Однако я увидел не слова, а фотографию молодой женщины с курчавыми волосами, маленьким взволнованным лицом и в очках. Под фотографией телетайп напечатал телефонный номер, но его было не прочесть — цифры расплывались. Я понимал, что должен запомнить этот номер, но сделать ничего не мог — слишком далеко находился передатчик.

— Где вы? — спросил я.

Пришел ответ: НЕ ЗНАЮ. Тот, кто отвечал, казалось, был обескуражен; видимо, со мной беседовал не очень развитый ИИ.

— Поглядите вокруг, — посоветовал я. — Может, найдете подсказку. К примеру, адрес.

Младший оператор ИИ послушно изучил свое окружение; я чувствовал его активность.

НАШЕЛ КОНВЕРТ.

— Там указан адрес? — спросил я. — Прочитайте.

Телетайп напечатал:

ВАЛЛОН, Португальские Штаты Америки.

Параллельная вселенная?.. Я был так же озадачен, как и оператор ИИ; никто из нас не знал, откуда шла передача.