Почему св. Франциск и все другие стигматики, пришедшие после него, верили, что гвозди проходили именно через ладони рук? Потому что именно так, начиная с восьмого века, художники изображали раны Христа. На локализацию и даже на размер стигматов сильно повлияло искусство, что особенно очевидно в случае с женщиной-стигматиком по имени Джемма Гальгани, умершей в Италии в 1903 году. Раны Джеммы в точности воспроизводят стигматы на ее любимом распятии.

Еще одним исследователем, который считал, что стигматы являются результатом самовнушения, был Герберт Терстон, английский священник, написавший несколько книг о чудесах. В своем фундаментальном исследовании «Физические проявления мистицизма», опубликованном посмертно в 1952 году, он указал несколько причин, почему стигматы являются продуктом самовнушения. Размер, форма и расположение ран у стигматиков варьируются, что свидетельствует об отсутствии у них общего источника, то есть самих ран Христа. Сравнение видений, которые посещали различных стигматиков и которые также имеют мало общего, указывает на то, что они не отражают исторический факт распятия, но обусловлены особенностями психики самих стигматиков. Кроме того, среди стигматиков наблюдается большой процент страдающих от истерии. Этот факт Терстон интерпретировал как дополнительное свидетельство неустойчивой и необычно эмоциональной психики, что и провоцирует появление стигматов [63]. Неудивительно, что даже убежденные католики считают появление стигматов продуктом «мистического размышления», склоняясь к тому, что они созданы сознанием в периоды напряженной медитации.

Если стигматы являются результатом самовнушения, диапазон контролирования голографического тела сознанием расширяется еще дальше. Как и раны Мохотти, стигматы заживают с необъяснимой скоростью. Некоторые стигматики демонстрируют почти беспредельную эластичность тела своей способностью имитировать следы от гвоздей рваными краями своих ран, напоминающими протуберанцы. Первым продемонстрировал этот феномен опять-таки св. Франциск. Согласно Фоме Целанскому, свидетелю стигматов и биографу св. Франциска: «Ладони рук и ступни ног, казалось, были проткнуты в середине гвоздями. Эти следы имели круглую форму на внутренней стороне ладоней и удлиненную форму на тыльной стороне, а вокруг них — рваная плоть как языки пламени, загнутые наружу, как если бы в ладони в самом деле были вколочены гвозди» [64].

По свидетельству другого современника св. Франциска, св. Бонавентуры, также наблюдавшего стигматы святого, невидимые гвозди были так четко очерчены, что в рану можно было сунуть палец. Мало того: если нажать на невидимый гвоздь с одной стороны ладони, рана на другой ее стороне мгновенно реагировала, как если бы сквозь рану в самом деле ходил вперед-назад настоящий гвоздь!

Тереза Нейман, известный стигматик из Баварии, умершая в 1962 году, имела такие же протуберанцы, самым натуралистическим образом имитирующие раны от гвоздей. Стигматы тщательно изучались докторами и представляли собой сквозные раны в ладонях и ступнях, только в отличие от ран св. Франциска, которые были постоянно открыты, эти открывались лишь периодически, а когда переставали кровоточить, на них быстро нарастала мягкая мембрановидная ткань.

Другие стигматики демонстрировали аналогичные глубокие изменения. Отец Пио, известный итальянский стигматик, умерший в 1968 году, имел стигматические раны, проходившие через кисти насквозь. Рана у него в боку была настолько глубокой, что, исследуя ее, врачи боялись повредить внутренние органы. У преподобной Джованни Марии Солимани, итальянского стигматика восемнадцатого века, раны были настолько глубокие, что в них можно было вставить дверной ключ, как в скважину. Как и у всех стигматиков, ее раны никогда не загнаивались и не воспалялись. У другого стигматика восемнадцатого века, св. Вероники Джулиани, настоятельницы монастыря в Читта-ди-Кастелло (Умбрия, Италия), была большая рана сбоку, которая открывалась и закрывалась по команде.

Голографическая модель привлекла к себе исследователей в Советском Союзе, в частности, два советских психолога, Александр Дубров и Вениамин Пушкин, опубликовали свои опыты ее интерпретации. Они считают, что одна только частотная обработка информации мозгом не доказывает голографическую природу образов и мыслей, возникающих в человеческом сознании. Со своей стороны, они предложили новое доказательство. Дубров и Пушкин предположили, что если найти пример мысленного проецирования образа во внешнее пространство, это подтвердило бы голографическую природу мозга. Или, по их собственным словам, «запись проецирования психофизических структур вне мозга будет прямо свидетельствовать о голографическом принципе деятельности мозга» [65].

Действительно, пример св. Вероники Джулиани вроде бы подтверждает данное предположение. В течение последних лет жизни она всячески убеждала себя в том, что образы Страстей Христовых — терновый венец, три гвоздя на кресте и удар в грудь копьем — «запечатлены в ее сердце». Именно у себя на сердце она непрестанно их рисовала и даже знала их точную локализацию. После смерти Вероники вскрытие показало, что эти символы в самом деле отпечатаны на ее сердце — именно в указанных ею местах. Два врача, производившие вскрытие, подписали заключение, в котором был засвидетельствован этот невероятный факт [66].

Подобное отмечалось и у других стигматиков. У св. Терезы Авильской было видение, в котором ангел пронзал ее сердце мечом. После ее смерти в сердце действительно была обнаружена глубокая рана. Сердце св. Терезы, раненное чудесным мечом, выставлено для обозрения как реликвия в городе Альба де Тормес (Испания); на нем отчетливо виден след лезвия меча [67]. Французский стигматик девятнадцатого века Мари-Жюли Жаэнни удерживала в сознании образ цветка, и в конце концов его очертания появились у нее на груди. Изображение цветка оставалось видимым в течение двадцати лет [68]. Такие необычные видения появлялись не только у стигматиков. В 1913 году двенадцатилетняя девочка из деревни Бюсюбю-Сюель около г. Абвиля (Франция) стала известной на всю страну после того, как было обнаружено, что у нее на руках, ногах и плечах по желанию могут возникать образы — например, собак или лошадей. Она также могла генерировать у себя на коже изображения слов, и когда кто-нибудь задавал ей вопрос, ответ появлялся сразу [69].

Совершенно очевидно, что эти примеры демонстрируют способность мозга проецировать психофизические структуры во внешнее пространство. Действительно, в некотором роде стигматы, особенно там, где плоть сформировалась как отверстия от гвоздей, сами представляют собой образы, спроецированные и впечатанные мозгом в мягкую, податливую ткань голографического тела. Д-р Майкл Гроссо, философ из Государственного колледжа Джерси, много писавший по поводу возникновения чудес, также пришел к этому выводу. Самостоятельно изучив в Италии стигматы отца Пио, он говорит: «Один из аспектов, заинтересовавших меня в случае с отцом Пио, была его способность с помощью символов трансформировать физическую реальность. Другими словами, уровень его сознания позволял трансформировать физическую реальность в свете некоторых символических представлений. Например, он идентифицировал себя с ранами распятия, и его тело становилось податливым для таких психических символов, постепенно принимая их форму» [70].