– А как ты хотел? – Генерал улыбнулся скупо и немного грустно. – Так служба устроена. И не нам с тобой правила менять. Иди, Сергей Кузьмич, домой пора. И тебе, и мне.

«Хоть бы уж скорее нового начальника отдела прислали, – думал Сергей, шагая по длинным коридорам. – Тогда я перестану быть и. о., вернусь на свою должность, а если что – с нового и спросят. За всех ответит, и за нас, семерых, и за других тоже. Ну что ж за жизнь такая несуразная!»

Подходя к своему кабинету, он столкнулся с двумя прикомандированными: Колюбаевым из Юго-Западного округа и Есаковым из Восточного. Колюбаев, тот самый, что недавно перевелся из области, нес в руках чашки, с которых на пол капала вода, Есаков тащил пакет с какой-то выпечкой. «Один в буфет бегал, второй в туалете чашки мыл, – машинально отметил Зарубин. – Значит, домой не собираются». Эти двое работали версию убийств по личным мотивам.

– Как успехи? – поинтересовался Сергей.

Насколько он помнил, оперативники должны были изучить информацию о последних часах жизни потерпевших Чекчурина и Майстренко, выяснить, с кем они общались, что говорили, не жаловались ли на преследование, после чего собрать записи с камер в тех местах, где убитые проводили время непосредственно перед гибелью, отсмотреть их внимательно и постараться найти одного и того же человека, который проследовал бы за будущими потерпевшими. По Чекчурину все это уже было сделано, теперь предстояло проделать то же самое по Татьяне Майстренко и сравнить результаты. Понятно ведь, что убийца должен был следить за своими жертвами, идти по пятам, чтобы поймать удобный момент для осуществления задуманного.

– Пока ничего, – ответил Есаков. – В глазах уже мутится. Вот решили перерывчик маленький сделать, похавать.

– Ну, тогда приятного аппетита и Бог в помощь. До утра собрались сидеть?

Есаков картинно развел руками, отчего верхняя ватрушка из пакета едва не выпала на сомнительной чистоты ковролин, которым был устлан пол коридора.

– А что, есть варианты? Нас двое на все про все, ни от кого помощи нету.

– Положим, не на все, а только на одну линию, так что нечего ныть.

– Ну да, на одну линию двое, на другую – четверо плюс нарки, разве это справедливо? Или у вас на Петровке так принято, чтобы для своих нагрузка поменьше, а для чужих – полной поварешкой?

Вот же черт! Большой как в воду глядел. Уже внутри крохотного коллектива заметили, по сколько человек на какую версию брошено, и делают выводы. Пусть неправильные пока, но и до правильных скоро дело дойдет. Если Дзюбу и Вишнякова усилить другими операми, то информация разлетится, как шрапнель. Быстро и больно. Ребятам велено молчать про записки, а насчет неравномерности распределения нагрузки заткнуться указания не было. И дать такое указание невозможно: нечем мотивировать.

– Ты, старлей, поучи меня отделом руководить, я тебе только спасибо скажу, – сухо бросил Зарубин. – Своих начальников ты, судя по всему, уже научил, теперь и я на очереди.

А высокий темноволосый Колюбаев по-прежнему молчал. Только искорки в глазах вспыхивали. То ли смеха, то ли злобы.

– Извините, товарищ полковник, но хотелось бы понимать, почему Вишняков работает по наркотикам, а не с нами, – упорно продолжал Есаков. – По какому принципу вы нас разбросали? Мы с Витей с одной земли, знаем друг друга, работали вместе не один раз, нам удобнее было бы в паре.

Искры в глазах молчаливого Колюбаева засверкали ярче. Конечно, до Антона Сташиса Сергею далеко, но даже с минимальными талантами, зато с огромным опытом работы в полиции можно «прочитать» всю мизансцену. Есаков свое неудовольствие уже тысячу раз озвучил Колюбаеву, поддержки не встретил и решил прояснить ситуацию непосредственно у полковника Зарубина. Колюбаев этот порыв не поддерживает, поэтому в речах старшего лейтенанта не прозвучало ни единого слова о том, что парней с Юго-Запада тоже разделили, не дали им работать в связке. Колюбаев, что очевидно, сердится. Но молчит. А неплохой он парень, если вдуматься. Выдержанный, владеет собой. И явно имеет опыт руководящей работы, разбирается в маленьких хитростях расстановки кадров, если эти кадры являются малоизученными «темными лошадками». Надо будет посмотреть, как он себя проявит на деле Учителя, и подумать, не взять ли его в отдел. Хотя… В любой момент может появиться вновь назначенный начальник, и все кадровые потуги Сереги Зарубина отправятся псу под хвост. Новые метлы всегда начинают с того, что перетаскивают своих протеже: трудно управлять коллективом, в котором все чужие.

– Ты меня тоже извини, старлей, – миролюбиво произнес Зарубин, – но мне тоже хотелось бы понимать, с какого бодуна ты решил, что я буду отчитываться перед тобой о своих решениях. Ты ничего не попутал? Или тебе покоя не дает мысль, что твоему другану Вишнякову перепал кусок послаще? Да я понимаю, копаться в личной жизни убиенных скучно, а работать с нарками – клево, и профиту куда больше, правда же? Ты с ними поладишь, покажешь себя с самой лучшей стороны, они про тебя шепнут, где надо, а там не за горами и перевод к ним, и работа по соответствующей категории преступлений, уровень же совсем другой! Там такое бабло можно поднять! Может, ты просто завидуешь Вишнякову, а?

Лицо Есакова, еще несколько секунд назад такое простодушное, исказилось яростью.

– Никак нет, товарищ полковник, – отчеканил он. – Лейтенанту Вишнякову не завидую. Если позволил себе лишнее в общении с вами, то исключительно потому, что не ожидал такого открытого местничества здесь у вас, на Петровке. Теперь понятно, что у Виктора Вишнякова есть мощная поддержка, поэтому его и отобрали на дело Учителя, хотя у нас в Восточном есть классные опытные сыскари, от которых пользы было бы намного больше. Но вы выбрали именно Вишнякова. Скажете, я не прав?

Ты смотри, какие выносливые пошли молодые опера! Дело к ночи, глаза до дыр протерли, отсматривая видеозаписи, впереди прорва работы до самого утра, а у этого старлея хватает энтузиазма собачиться и права качать. Зарубин понимал, что надо бы рассердиться и резко поставить зарвавшегося пацанчика на место, тот уже давно границы перешел и ведет себя непозволительно, но… Во-первых, Сергей ужасно устал. А во-вторых, ему вдруг стало смешно.

Не в том дело, что старший лейтенант Есаков сам хотел бы познакомиться поближе с теми, кто раскрывает преступления, связанные с наркотиками. Нет, ребятушки, не в том. В своей последней фразе Есаков выдал себя с головой, и вся продуманная им комбинация насчет якобы несправедливости распределения нагрузки сразу полетела к чертям. «Но вы выбрали именно Вишнякова»… Вот что интересует его в первую очередь. Собственно, вряд ли это интересно ему самому, скорее всего, парень выполняет указание своего начальства, которое как раз и волнуется: не оказался ли у них в штате засланный казачок, имеющий поддержку в главке и сливающий туда информацию. Рассуждения о несправедливости распределения были самой обыкновенной разводкой для лохов. Тут главное – правильно начать, а потом плавно вырулить таким образом, чтобы Зарубин проговорился и назвал имя или должность того, по чьему указанию Витю Вишнякова откомандировали в МУР. Ну что ж, задумано, может, и грамотно, но выполнено из рук вон коряво. Эх, мальчик, мальчик, с кем ты надумал тягаться?