— Ты смеешься, какое наследство? А Нинка? С ней что мы будем делать?

— Ну, Нинка меня не интересует. А за этими деньгами еще придется ой как побегать. — Вид у Ирины был очень усталый, и Тишорт подумала, что мама стареет и ночью, без краски, совсем не красавица, а так себе…

— Знаешь что, давай в Россию съездим. — Тишорт отодвинулась, освобождая Ирине место.

Долгие годы Тишорт не могла засыпать одна, и Ирина неслась с другого конца города, чтобы это несчастное молчаливое существо уткнулось в ее плечо и заснуло…

Ирина легла, устраивая свои тощие косточки поудобнее.

— Я уже и сама об этом думала. Поедем, обязательно поедем, только вот немного устаканится.

— У — что? Как ты сказала?

— Устаканится, ну, придет в порядок, что ли…

— Нет, Алик говорил, что если там придет в порядок, то это будет другая страна.

— А вот об этом не беспокойся: чего-чего, а порядка там никогда не будет…

Ирина погладила рыжую голову дочери, и та не дернулась, не фыркнула.

«Ну что ж, — решила Ирина, — будем считать, что все кончилось».

Нью-Йорк — Москва — Мон-Нуар.

1992 — 1997.