Легкий поворот и я уже смотрю в лицо Маркусу, который смотрит на меня с восхищением, а уголки губ все так же приподняты. Весь оставшийся танец я танцевала для него.

Музыка стихла, и мы стали кланяться. С улыбкой я посмотрела на Маркуса, даже от подмигивания не удержалась, а потом в ожидании на отца. Он тоже слегка улыбался и хлопал в ладоши. Аплодисменты стихли, и мы убежали со сцены.

Я быстро накинула балахон, не одевая капюшона, и стремительно направилась к отцу. Мне было необходимо поговорить с ним прямо здесь и сейчас.

— Привет! — поздоровалась я инстинктивно, хотя в этом и не было необходимости.

— Ты молодец. Картина замечательная. Очень отличается от всех остальных, — с лукавой улыбкой проговорил отец. Он не мог открыто сказать это, но я поняла подтекст. Картина явно отличалась от любой человеческой.

— А танец? Как тебе танец?

— Хорошо, но рисунок на правой руке несколько не очень. Хотя другие, скорее всего, этого и не заметили!

Наш танец был предпоследним выступлением, поэтому пока мы разговаривали многие стали выходить. Ребята стремились первыми войти в рождественский бальный зал. И надо сказать, что большинство было по парам, это было традицией.

Только вот я не успела или не очень хотела обзавестись парой. Кстати, я была не одна такая.

— Ты умница и красавица. Веселого рождественского бала! — проговорил Дорджест, похлопав меня по плечу.

— Да, хорошего бала. Веселись, но будь осторожна, — подхватил его отец, — И еще, переоденься!

— Обязательно, отец! — усмехнулась я, провожая их взглядом к выходу. А когда я обернулась, то услышала уже прощальную речь ведущего.

Те немногие родители, которые пришли сюда, прощались с детьми и давали последние наставления. А я легко нашла взглядом Маркуса, который тоже смотрел в мою сторону. Я двинулась вперед, к раздевалкам. Маркус тоже пошел.

— Привет! Ты замечательно выступала, — подошел он ко мне.

Я заметила, как в этот момент в нашу сторону обратились несколько взглядов. Было не очень приятно. Одно дело внимание на сцене, и совсем другое здесь, в толпе, в обычной жизни! Но отталкивать его у меня не было желания. Я хотела поговорить с ним.

— Привет! Спасибо. Твои фигурки тоже были хорошими. И что мое выступление по сравнению с подарками сиротам? — пожала я плечами. И я не лукавила.

— Просто это несколько разные вещи. Ты на бал идешь?

Его ответ показался мне каким-то уклончивым. Он сразу решил перевести тему разговора.

Маркус не хотел говорить о своем поступке? Почему? В голову приходило лишь два варианта: либо он стесняется, либо он делает это не искренне, а по принуждению. Почему можно стесняться хороших поступков я не могла понять, пока, по крайней мере. А вот если он делал это по принуждению…

— Да, иду. Только вот переодеться нужно. А ты?

— Конечно. Можно тебя подождать? Или у тебя есть пара? — спросил он. И снова мне показалось, что он стесняется.

— Нет, у меня нет пары. А у тебя? — спросила я с надеждой, что его ответ будет тем же. Какая-то часть мозга отметила, что у меня остановилось дыхание, я замерла.

— Нет. Если ты не против, я могу составить твою пару, — произнес он именно то, чего я так хотела. Он пригласил меня на бал, хотя он уже и начался. Это было не важно. Я улыбнулась ему и умчалась в раздевалку.

Никогда прежде я еще не одевалась с таким рвением и желанием. Достаточно быстро для человека и медленно для оборотня. Я чувствовала такой подъем сил, такое огромное желание…

Переодевшись, я резко распахнула дверь, зная, что он стоит и ждет меня. Я улыбнулась ему и получила ответную широкую улыбку.

— Вы готовы мадмуазель? — произнес он. Что-то внутри воспротивилось такому обращению, но большая часть моего сознания канула в его ласковых глазах. Я лишь кивнула в ответ.

— Ты ослепительна, — вновь произнес он, осматривая с ног до головы.

Мамиными стараниями у меня действительно было восхитительное платье. Тонкое шелковое платье цвета темного шоколада мерцало в тусклом освещении коридора. Пусть и толстые бретельки были у платья, но все же они не закрывали моих тонких плеч, отчего мне было не по себе.

Чтобы избежать подобной неловкости на балу я заранее подобрала тонкую мелкую сеточку в тон платью и размером с палантин. Она прикрывала мои плечи, спину и руки. Так я чувствовала себя намного уверенней.

Волосы мои были распущены. Мне всегда казалось, что собирать их дело неблагодарное и пустое. Мои непокорные длинные локоны выворачиваются из любой прически.

В настоящий момент единственным украшением в волосах была небольшая заколка почти над правым ухом. Она нарушала абсолютную симметрию моего наряда. Мне это показалось вполне уместным.

Он протянул мне руку. Такая мягкая и желанная она тянулась ко мне. Я перевела взгляд на его лицо. Его глаза несколько раз пробежались по мне. Я улыбнулась и вложила свою руку в раскрытую ладонь. Он слегка дернулся.

Конечно, моя кожа несколько горячее его. Есть у оборотней такая особенность — температура нашего тела на градус выше обычной человеческой. Таким образом, любому человеку может показаться, что у меня жар.

— Горячая. Ты не простыла? — спросил Маркус, чего собственно и стоило ожидать. Но у меня тут же нашлась отговорка.

— Тебе кажется. Знаешь, танцы значительно увеличивают ток крови и температуру тела!

Фу, сумничала! Но судя по выражению его лица, он поверил. И вновь Тортон улыбнулся мне и сделал несколько шагов вперед.

— Интересная заколка. Металлическая?

— Да.

— Она не похожа на современную, — вновь высказался Маркус по поводу моей заколки.

И он был прав. Она передавалась в нашей семье по женской линии. Так уж вышло, что у отца нет ни братьев, ни сестер, поэтому она досталась ему, а вчера мама передала ее мне. Отцу было не солидно вручать мне заколку.

Сама же она воплощала собой нашу звериную сущность. Заколка была выполнена из какого-то металла и блестела очень сильно. В глазах этой черной пантеры были маленькие изумруды. Если держать ее в руках, она выглядела зловеще.

— Она мамина, — проговорила я, не собираясь вдаваться в подробности, — А что плохо? Мне она нравится!

— Нет, очень красиво. Тебе идет!

Мы уже подошли к украшенному залу. Маркус так и не отпустил моей руки, поэтому мы вошли как пара. Странно и не привычно было ощущать себя чьей-то парой, хоть и не надолго. А в каком-то отдаленном краешке моего мозга появилась надежда на то, что…

Я резко оборвала свою мысль.

На нас смотрели несколько ребят одновременно, в том числе и Лоренцо. На его лице не было никаких эмоций, или я просто не разглядела.