– Подожди!

Стиин медленно поворачивается, и она подходит к нему.

– Мне жаль, что я не помню всего.

– Не имеет значения.

– Но я вот подумала и вспомнила, что мы вообще не делали каштановых человечков в прошлом году.

Взгляд его словно бы приковали к полу. А тело точно склонилось под тяжестью невидимого веса. Но когда смысл ее слов доходит до него, он поднимает глаза и встречается с нею взглядом.

Только что закончилось седьмое за день интервью пишущей прессе, и теперь звонок ее мобильного застает Розу в момент, когда она быстрым шагом идет по коридору вместе с Энгелльсом. На ходу надевая пальто, видит высветившееся на дисплее телефона имя мужа, но у нее нет времени ответить, ведь первый зам еще должен успеть снабдить ее цифрами из последнего отчета Министерства соцзащиты.

Все интервью удались. Роза рассказала о необходимости предложенных министерством инициатив и особо подчеркнула, что возлагает большие надежды на продолжение доброго сотрудничества с фракцией партии Букке. То есть сделала все, чтобы заставить Букке вернуться в прежнюю колею. Ответила она и на целый ряд бестактных вопросов личного характера, хотя это и стоило ей немалых усилий. «Как вам далось возвращение на пост министра?», «Как в связи с этим изменилась ваша жизнь?», «Как можно перенести такой ужас?» Странным ей показалось только, что задавший последний вопрос молодой журналист считал, будто Розе удалось пережить потерю дочери исключительно благодаря возвращению на пост министра.

– Надо поторопиться. Если хочешь, чтобы министр не опоздала, мы сделаем это по дороге. – Лю, с нетерпением ожидающая их возле лифта, забирает отчет с выкладками у Энгелльса, а тот желает Розе удачи, потрепав ее по плечу.

– А где Фогель? – спрашивает Роза.

– Он встретит вас там. Сказал, что ему придется сперва заскочить на «ТВ-2».

Они договорились о двух интервью в прямом эфире в выпусках новостей. Сначала – на первом канале «Датского радио»[20], а второе – на «ТВ-2», так что программа у них напряженная. Они заходят в лифт возле запасного выхода, куда водителю легче подать машину, нежели к парадной лестнице, где всегда оживленное движение. Лю нажимает кнопку первого этажа.

– Премьеру доложили о ходе переговоров, и Фогель говорит, что он по-прежнему не собирается ссориться с Букке.

– Да мы и не ссоримся с Букке. Я ведь хочу лишь, чтобы мы определяли их содержание.

– Я просто передаю слова Фогеля. И кстати, очень важно, как ты выступишь сейчас. Одно дело пишущая братия…

– Я знаю, как мне себя лучше поставить.

– Мне это прекрасно известно, но речь идет о прямом эфире, и они наверняка не ограничатся вопросами только о политике. Фогель просил напомнить, что они будут спрашивать о том, как тебе дался камбэк. Иными словами, будут задавать вопросы личного характера, и Фогель никаких гарантий от них добиться не смог.

– Ладно, учту. Понимаешь, если я сейчас дам задний ход, все наши усилия пойдут насмарку. А где машина?

Выйдя из лифта, Роза, а за нею и Лю миновали контроль безопасности у запасного выхода на Адмиральскую улицу, где гуляет сильный ветер. Однако министерского автомобиля на месте нет. Роза замечает, что Лю такого не ожидала, но, как всегда, делает вид, будто всё у нее под контролем.

– Подожди здесь, я его сейчас разыщу. Он обычно на заднем дворике стоит, когда вызова ожидает.

Лю быстрым шагом идет по брусчатке, осматриваясь по сторонам, и вынимает из сумки мобильник. Роза следует за своим секретарем и выходит на продуваемую холодным ветром Больхусгаде, откуда открывается вид на Кристиансборг на другой стороне канала. В этот момент звонит ее телефон.

– Привет, дорогой. У меня мало времени. Я еду в телегородок на интервью первому каналу, и мне еще нужно подготовиться по дороге.

Связь плохая. Роза почти не слышит мужа. Чувствуется, что он чем-то встревожен и расстроен, хотя сперва различимы только слова «важно» и «Матильде». Она повторяет уже сказанное и пытается объяснить ему, что почти ничего не слышит, однако и он повторяет одно и то же. Роза замечает, что в воротах, ведущих к заднему дворику, Лю что-то выговаривает водителю министерского автомобиля, по непонятной причине так и не подавшему им машину.

– Стиин, мне сейчас неудобно разговаривать. Придется закончить.

– Послушай! – Связь внезапно налаживается, и она ясно и отчетливо слишит в трубке голос Стиина. – Ты сказала полицейским, что они делали каштановых человечков, но, может быть, ты ошиблась?

– Стиин, я не могу сейчас разговаривать…

– Я только что говорил с Матильде. И она утверждает, что они не делали каштановых человечков в прошлом году. Они делали всяких разных зверюшек, все что угодно, но только не человечков. Как же тогда отпечатки пальцев Кристине могли оказаться на фигурке? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Роза останавливается, потому что голос Стиина опять исчезает.

– Алло, Стиин?

У нее едва не сводит желудок, однако связь еще более ухудшается, и вскоре раздается щелчок, означающий, что собеседник прервал разговор. Чуть погодя Роза подходит к Лю, которая молча вглядывается в глубь заднего двора. И только когда водитель хлопает ее по плечу и кивает в сторону Розы, та поднимает глаза.

– Идем, возьмем такси.

– Мне надо срочно позвонить Стиину. А почему мы не поедем на нашей машине?

– По дороге расскажу. Идем!

– Да что случилось-то?

– Пойдем, нам надо поторапливаться.

Но Лю опоздала. Роза уже увидела стоящий на заднем дворе министерский автомобиль. Лобовое стекло его разбито. А на радиаторе видны красные, будто выведенные кровью, неровные буквы. И Роза застывает от ужаса, когда до нее доходит, какое слово они составляют: УБИЙЦА.

Лю берет ее за руку и уводит за собой.

– Я сказала, чтобы он позвонил в службу безопасности. А нам нужно бежать.

Впереди в темноте возникает силуэт лесопарка. Хесс показывает Тули́н на номер дома, и она, лишь чуть-чуть притормозив, на такой скорости поворачивает к напоминающему дворец дому в Клампенборге, что машину сильно заносит на покрытом щебенкой въезде на участок. Они подъезжают прямо к входу, но еще до того как машина останавливается, Хесс открывает дверцу и исчезает в темноте. Найя с облегчением замечает, что патрульная машина с оперативниками из местного отдела полиции, которых она сама же и вызвала, стоит перед входом. Тули́н бегом поднимается по каменным ступенькам и оказывается в холле. Со второго этажа в холл спускается один из местных оперов:

– Мы обыскали весь дом. Произошло все в гостиной.