Женщина, тебя люблю я,

Ты средоточье бытия!

Собою жизнь ты знаменуешь!

(Красиво, правда, выдал я?

А то! Поэт,  ядрёный корень!

Ну, ладно, дальше попою..)

 Ты мне в страданиях и горе

Дарила радости струю!

Поэт и Женщина  – едины!

(Напомню, это я – Поэт)

Я счастлив, как простой мужчина,

Что я тобой всегда согрет!

Лишь о тебе теперь молю я,

Я для тебя на всё готов!

Ну, хочешь, твой портрет смалюю?

(Пою я, кстати, как  Серов,

И  очень хорошо рисую,

Особенно портреты дам.

 И песню сочинить могу я…

Но, ладно, всё ж вернусь к стихам.)

А, хочешь, высеку в граните?

(Я и в граните сечь могу,

Во мне талантов до…Простите,

 Но я ни капельки не лгу. )

Ну, в общем, всем, наверно, ясно -

Я Женщину боготворю,

И этот стих, такой прекрасный,

Я ей на праздник подарю!

Он будет лучшим! Супер!! Ультра!!!

Поскольку  написал сонет

Я – лучший здесь   художник, скульптор,

Певец, и, главное, Поэт!!!

Летнее

…С утра взрыхлить пятнадцать грядок,

Дать удобрения кустам,

В сарае навести порядок,

По кучкам разместивши хлам.

Червя лопатой размножая,

Почувствовать себя Творцом

И, как философ, размышляя,

Понаблюдать за огурцом.

Потом набрать навоза в тачку

И разбросать на огород,

Погнать приблудную собачку,

Что орошает корнеплод.

С соседом пьяненьким повздорить,

Что громко музыка орёт,

И за обедом тяпнуть с горя,

Что некультурен наш народ.

Потом, намазав поясницу,

Пойти сорняк повырывать,

Не уставая материться

На всю его природу-мать.

А вечером докушать водку,

Поскольку день был так непрост,

И под картошечку с селёдкой

Болтать с женою про компост.

А утром вновь навоз и вилы

И множество работ в саду…

А комары – как крокодилы,

Почуявшие вдруг еду.

И с чувством удовлетворенья

По пробкам двинуться в Москву,

Везя домой для  угощенья

Пучок петрушки и моркву.

И это всё – не принужденье,

Не рок, не злой эксперимент….

Какое странное явленье –

Российский дачный уик-энд!

О Культуре

Сила искусства

У них в программе нынче Моцарт,

Чего-то там про «ми бемоль»,

А мы же ж ведь не эскимосы,

Чтоб всё шансон да алкоголь.

Хоть в этих фугах ни бельмеса,

Но, чтоб не стыдно пред людьми

И чисто ради интереса,

Пошёл я слушать эту «ми».

На сцене даже места нету –

Артистов штук так сорок пять!

И все по одному билету

Мне будут Моцарта давать!

К ним вышел дирижёр солидный

С каким-то хлыстиком в руках,

Ну иностранец,сразу видно, -

В костюме, галстуке, носках!

Он этой палкой погрозил им –

Тут все смычком туда-сюда,

И понеслась со страшной силой

Со сцены звуков череда.

И так со страху заиграли,

Что чувствую – душа щемит!

(У нас недавно на вокзале

Так пел безногий инвалид)…

Пенсионер на пианине

Такое сделал «ай лав ю»,

Что я буквально на картине

Увидел молодость свою!

Скрипач вдогонку забабахал,

Порвавши душу пополам,

И сразу вспомнилась Любаха,

Подъезд,любовь-морковь, «Агдам»…

Эх, Люба! Жизнь прошла со свистом,

Оставив только «се ля ви»,

А ведь могли бы, как артисты,

Сыграть симфонию любви…

Дудели дудки, скрипки пели,

Струною жалобно звеня,

И грустно-грустно, еле-еле

Внутри звенело у меня…

Тут дирижёр им дал отмашку,

Печально скрипнули смычки

И мне на новую рубашку

Слеза скатилась со щеки.

…Душевно выдали ребята,

Вот я бы точно так не смог!

Все отработали зарплату,

Не зря был иностранец строг!

Я видел, что играли рьяно,

Никто из них не сачковал…

Эх, вот сейчас бы им баяны

Да про «Владимирский централ»,

Цыган бы парочку на сцене

И пиво завезти в буфет!

. . . . . . . . . . . . . . .

Но Моцарт, он, конечно, гений

И по нему вопросов нет!

За нашу русскую культуру!

Какой художник был Саврасов!

Так рисовал – аж в горле ком!

Причём без разных  выкрутасов,

А чисто кистью и мазком.

Казалось бы  – грачи, природа,

Весна и вся такая даль,

А у смотрящего народа

В душе рождается печаль..

Ещё был гений Айвазовский

Иван (по папе Айвазян).

Он так писал  моря и доски -

Никто не мог так из армян.

Как поглядишь на «Вал девятый»,

Так сразу дрожь – конец всему…

И этим ужасом объятый,

Идёшь в печали, как в  дыму.

А Левитан ?! Пусть Исаак он,

Но средней полосы пейзаж

Так забабахивал, однако,

Что сразу видно – парень наш!

Глядишь – а осень как живая,

Со всей тоскою сентябрей.

И поневоле забываешь,

Что где-то Исаак еврей…

А Репин в «Бурлаках на Волге»

Так жалостно подал ребят,

Что все, кто видел, очень долго

Капиталистов матерят.

Какую ни смотри картину,

Везде печали глубина -

Вот Грозный укокошил сына,

Вот топнет бедная княжна.

Здесь Верещагин с черепами,

А тут стрельцов с утра казнят,

Там на горе покой  с крестами…

И так  – куда ни бросишь взгляд.

Вот, вроде,  – лес, четыре мишки,

Но как присмотришься  плотней -

Лесоповал напомнит  Шишкин

И ужас наших лагерей.

Короче, наши живописцы

Имели мастерства калибр

Такой, что проникают кистью

Аж до печёнок и до фибр.