Лацис сделал паузу, как будто хотел продолжить разговор, но затем отвернулся и больше ничего не сказал. Ему не захотелось откровенничать с Фроловым, которого считал несколько мягкотелым. А думал он в эти мгновения вот о чем: конечно, пожар на Ломакинских складах – большая беда. Но она позволит, даст основание провести массовые аресты и повальные обыски. И в конечном счете начать в Киеве очистительное мероприятие, в котором так нуждается этот мелкобуржуазный, враждебный Лацису город. А Фролов… пусть он занимается тонкостями оперативно-розыскной работы. Он очистит город от уже существующих врагов, а Лацис очистит Киев от врагов возможных, потенциальных, в соответствии с теорией классовой борьбы. Фролов поведет счет ликвидированных антисоветчиков на единицы, самое большее – на десятки, а председатель ВУЧК обезопасит Киев от тысяч, уничтожит саму базу, где зреет не только заговор, но и простое недовольство.

* * *

На следующее утро Фролов и Красильников взяли машину и поехали в штаб армии, прошли к начальнику оперативного отдела штаба Резникову.

Из-за стола навстречу поднялся сутуловатый человек с лицом замкнутым и строгим. Глаза его прятались за толстыми стеклами очков. В кабинете были еще двое сотрудников штаба.

– Мой заместитель, – представил Резников полного человека с глубокими залысинами.

– Басов, – слегка наклонив голову, отрекомендовался тот и стал торопливо собирать со стола карту, схемы и еще какие-то деловые бумаги, спросив Резникова: – Я полагаю, Василий Васильевич, мое присутствие необязательно. Я захвачу эти бумаги и, пока вы заняты, посижу над ними.

Резников согласно кивнул и отрекомендовал второго сотрудника, маленького, сухонького, с бородкой клинышком:

– Старший делопроизводитель!

– Преображенский, – учтиво сказал делопроизводитель. – Я тоже пока могу быть свободен?

– Да, конечно!

Чекисты молча подождали, пока за Басовым и Преображенским не закрылась дверь. Резников, как бы спохватившись, однако не суетно, кивнул на стулья:

– Прошу садиться! Что-нибудь случилось? Я вас слушаю!

– Василий Васильевич! – начал Фролов. – Нам хотелось бы услышать, что вы, как начальник оперативного отдела штаба армии, думаете о провале операции «Артиллерийская засада»?

Резников молча развел руками, снял очки и, близоруко щурясь, долго и старательно их протирал.

– Я… опасаюсь делать какие-либо выводы. – Он замолчал, затем добавил: – Вероятнее всего, хорошо сработала вражеская разведка. Непосредственно на передовой… или же вражеский агент находился в штабе артполка.

– Вы не допускаете возможности третьего варианта? – спросил Фролов.

– Какого же?

– Вражеский агент находится здесь, в штабе армии.

– Это предположение? – холодно, ничего не выражающим тоном осведомился Резников.

– Понимаете, только та батарея, которой за сутки до начала операции штаб артполка не успел изменить дислокацию, не подверглась обстрелу. Вернее, был обстрелян тот участок, на котором дивизион должен был размещаться и координаты которого были указаны в донесении, посланном вам, – выложил жесткие факты Фролов.

Резников опустил голову, долго сидел молча. Казалось, ему неинтересно, скучно слушать эти выкладки об артобстреле.

– Перечислите всех, кто был знаком с планом!.. – попросил Красильников.

Резников сердито поморщился, словно Семен Алексеевич мешал ему сосредоточиться.

– Все работники оперативного отдела штаба, – бесстрастно ответил он и тихо постучал карандашом по столу.

– Вот и перечислите всех… с характеристиками… – в тон ему подсказал Красильников.

– Что это даст? – холодно спросил Резников. – Или вы собираетесь ловить врага по анкетным данным?

– Нет, конечно, – обезоруживающе мягко сказал Фролов. – Но мы будем встречаться с людьми, разговаривать, хотелось бы знать о них что-то… Вот, к примеру, Преображенский. Вы с ним работаете давно, второй год. Охарактеризуйте его хотя бы вкратце.

– Десять лет в чине прапорщика в царской армии, все десять лет служил делопроизводителем, – с легким вызовом сказал Резников. – С восемнадцатого у нас… Исполнителен, аккуратен… – Он подумал, развел руками: дескать, что еще можно добавить?

– Басов?

– Мой заместитель. Полковник царской армии, но… преданный нам человек. Разработал ряд военных операций. Дважды на моих глазах водил резервный батальон в атаку… – объяснял Резников учительским, поучающим тоном.

– Когда он перешел к нам? – спросил Красильников.

– Тоже в восемнадцатом.

– Причина? – неотступно следя за взглядом Резникова, спросил Фролов.

– Не знаю, – сумрачно ответил Резников. – Но, вероятно, убеждения. Я долго присматривался к нему. Бывают, знаете, обстоятельства, когда человек как на ладони… Так вот, я верю ему.

Фролов обратил внимание на то, что Резников беззвучно шевелил губами, как бы проговаривая про себя фразу, прежде чем высказать ее вслух.

– Как фамилия порученца, который доставил дислокацию и донесение из артгруппы в штаб? – отвлекся от своих наблюдений Фролов.

– Топорков, – ответил начальник отдела и охотно повторил: – Топорков. В прошлом – рабочий киевского завода «Гретера и Криванека». Надежный человек. Большевик.

– Его можно позвать?

…Вскоре явился Топорков. Высокий, с впалой, чахоточной грудью. В порах его рук – въевшийся уголь. Над бровью – темный длинный шрам. Встал у дверей и словно врос в порог.

– Скажите, товарищ Топорков, вы лично доставили спецдонесение из артгруппы? – спросил у него Фролов. – И еще ответьте, кому его вручили?

Топорков повел взглядом на начальника оперативного отдела, недоуменным голосом сказал:

– Вот, Василию Васильевичу.

Резников, подтверждая, кивнул головой, и на губах у него опять застыло обидчивое недоумение.

– Не было ли в дороге каких происшествий? – нетерпеливо спросил Красильников. – Никому не попадал документ в руки?

Лицо Топоркова задергалось, на шее вздулись жилы, он закричал Красильникову:

– Слушай! За кого ты меня принимаешь?

Фролов подошел к Топоркову, положил ему на плечо руку, негромко и примирительно произнес:

– Извини нас, товарищ! Понимаю, что обидно тебе слышать такие слова. Но будь на нашем месте – спросил бы то же самое.

Весь день чекисты вызывали в кабинет начальника оперативного отдела людей, имеющих хоть какое-то отношение к операции «Артиллерийская засада». Резников, который поначалу относился ко всему этому спокойно, к вечеру вдруг сказал Фролову:

– Боюсь, что вы что-то не то делаете, товарищи! Враг-то один! Кто он – неизвестно! А подозрением травмируете всех работников оперативного отдела!.. – Он помолчал немного и добавил: – Вы уж извините меня, но так продолжать не следует.