Миссия ООН по содействию Афганистану была учреждена в марте 2002 года в составе более тысячи человек местного гражданского персонала, 217 представителей международного гражданского персонала, 18 военных наблюдателей и полицейских, а также 32 добровольцев ООН. На миссию была возложена задача способствовать национальному примирению, развитию демократических институтов и привлечению помощи международных доноров.

Близился мой 50-летний юбилей. День рождения — 27 апреля — всегда совпадал с 7-м числом афганского месяца саур. Именно 7 саура в 1978 году революционно настроенные военные свергли режим президента Мохаммада Дауда и началась Апрельская революция, которая принесла афганскому народу много хорошего, но и достаточно много плохого. Но в 2008 году из-за того, что он был високосным, несовпадение дней в нашем и афганском летосчислении привело к тому, что 7 саура выпадало на 26 апреля. По старой традиции я решил отметить юбилей именно 7 саура в узком кругу хороших товарищей, которые в 80-х годах проходили здесь через «огонь, воду и медные трубы», выполняя «интернациональный долг» в составе Ограниченного контингента и других государственных организаций. Посидели мы хорошо: я приготовил традиционное афганское блюдо «дупияза», поставил на стол яства, привезенные из России. Разошлись далеко за полночь. Однако день моего настоящего юбилея — 27 апреля — выпадал на 8 саура, когда в Афганистане празднуется «День моджахеда», а попросту говоря, дата свержения демократического режима доктора Наджибуллы и захват афганской столицы вооруженными людьми с гор.

Накануне афганское информагентство «Бахтар» сообщило, что президент Афганистана Хамид Карзай распорядился начать поиски останков президента Мохаммада Дауда, свергнутого в результате Апрельской революции. Такое решение он принял накануне 30-летия апрельских событий, положивших начало братоубийственной войне в Афганистане, по всей видимости, для того, чтобы придать празднеству небывалый размах и политическое обоснование. Главой комиссии по поискам останков Дауда и членов его семьи был назначен директор Главного управления национальной безопасности Афганистана Амрулла Салех. Я сразу понял, что останки уже обнаружили и что вся эта возня со скелетами была специально развернута для того, чтобы подчеркнуть значимость даты. К слову сказать, сам Дауд пришел к власти в 1973 году путем бескровного политического переворота. Воспользовавшись тем, что его родственник афганский монарх Захир Шах находился с визитом в Италии, Дауд провозгласил себя главой афганского государства.

Пару месяцев спустя афганские власти «обнаружили» неподалеку от тюрьмы Пули-Чархи массовое захоронение с останками бывшего президента страны Мохаммада Дауда, членов его семьи и ближайшего окружения. Экс-президент был опознан по слепкам зубов.

По случаю праздника в афганской столице должен был пройти парад, к которому готовились загодя, и в день своего юбилея мне предстояло на нем присутствовать. Друзья в министерстве обороны, которое было ответственно за его проведение, предложили мне на выбор две опции: я мог попасть туда как журналист с выданным мне спецпропуском, но в этом случае я должен был находиться строго в группе местных и иностранных представителей СМИ. Или же мне могли выдать приглашение на парад как представителю иностранного посольства. На всякий случай я взял и спецпропуск, и приглашение на два лица, которое отдал потом помощнику посла по административно-правовым вопросам, решив работать в группе журналистов, так как приглашенным на почетную трибуну было запрещено пользоваться фотоаппаратами и видеокамерами.

Ничто не предвещало печального исхода мероприятия, но все-таки в день своего юбилея я положил в карман дарованную в путь сестрой иконку Николая-угодника и мамину ленточку, на которой были написаны слова святых. Ленточку я нашел в иконе-складне, подаренном ей мне и привезенном в Кабул.

В 04.00 подъем и приведение в порядок наружности после посиделок. Горячая вода, зубная паста, расческа. В 04.15 выезд из пределов нашего городка. Дорога до «трафика» (ГАИ) на проспекте Дар уль-Аман, на другом конце города, уже заблокирована полицейскими. Это не сотрудники местного ГАИ, а солдаты местных сил безопасности полиции, которые идут в армию в основном за деньгами, а в силу этого зачастую неграмотны. Это провинциалы. Посмотрев на мой журналистский пропуск на парад, неграмотный сотрудник полиции в резкой форме завернул меня от короткой дороги до места проведения мероприятия. Минобороны ему было не указ.

Развернувшись, я подъехал к сотрудникам ГАИ, которые хорошо понимают русский язык, но и они посоветовали мне ехать «дальней» дорогой к месту торжества. Дальняя дорога представляет собой нелегкий путь по раздолбленному асфальту, в объезд почти всего города, через пригород Хайрхана, который здесь и до сих пор некоторые местные называют по традиции 80-х «Теплым Станом». Машин не было, я ехал свободно и быстро. Преодолев больший участок пути, я опять уткнулся в кордоны, выставленные около бывшего советского центрального военного госпиталя. Человек в серой форме посмотрел на мое удостоверение и спросил: «Ты знаешь, кто я?» Не знать я не мог, так как в бывшем ЦВГ в то время размещался госпиталь Главного управления национальной безопасности, в котором лечили раненых контрразведчиков. Но такого рода «знания» демонстрировать было не к месту, и я просто произнес «бале саэб, сахэбмансаб-е царандой». Это старое пуштунское наименование милиционеров, воевавших вместе с нами за идеалы Апрельской революции, выдавало то, что, во-первых, я действительно из бывших «шурави», во-вторых, то, что я знал форму, в которую был одет царандой в 80-х, и в третьих, что я служил в афганской армии, так как приставку «саэб» («господин») использовали в давние времена солдаты и младшие офицеры-армейцы при обращении к старшим. Офицер госбезопасности в результате уверовал в мои добрые намерения и, повертев в руках для проформы удостоверение российского гражданина, пропустил меня дальше, буркнув что-то в рацию.

Журналистов собрали в управлении внешних связей Минобороны Афганистана в 05.00 в районе Мохаммад Вазир Акбар Хан. Все прибыли на такси. Мою машину военные поставили у входа в управление и попросили присматривать за ней чоповцев, охранявших неподалеку какой-то важный объект. Все журналисты со своей аппаратурой еле влезли в четыре автобуса, нас привезли к площади парадов и не выпускали из автобусов ровно три часа. Рядом со мной сидел приятный парень из американского NAVY, одетый в камуфляж и бронежилет. Наконец началась сверка документов по листам. Каждого выкрикивали по фамилии и сравнивали ID-card с копией на листе, проверенной местными «комитетчиками». Меня выкрикнули по фамилии «Россия». Потом нас провели к площади парадов и показали отведенный нам «загон». Начался тщательный обыск.

Мы положили аппаратуру — фотоаппараты и кинокамеры — на площадку, где неафганские люди из американской частной военной структуры копались в наших личных вещах. Все сигареты и зажигалки были выкинуты из сумок, затем каждого из нас поставили лицом к стене и начали прощупывать. Я не видел в этом ничего предосудительного — ведь афганского полевого командира Ахмадшаха Масуда «грохнули» террористы, представившиеся ему журналистами. Кстати, его огромный портрет возвышался среди прочих «шахидов» на площади парадов, видавшей еще революционную армию Демократической Республики Афганистан. Бутылку воды оставили, тщательно сложили обратно вещи в определенном порядке. Но когда я попытался посмотреть, кто роется в моем кейсе, последовала команда «лицом к стене». Так и стоял — «руки вверх».