– Возможно, в другой раз, – снова проговорила она слабым голосом и повернулась, чтобы уйти. Но миссис Аллейн поймала ее за руку.

– Я сказал, убирайтесь! – внезапно взревел Джонатан Аллейн, и только рука его матери, схватившая Рейчел, помешала невольной гостье повиноваться. Она только что слышала крик душевнобольного. Миссис Аллейн повернулась к ней и наклонила голову к самому ее уху.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Попытайтесь.

Затем миссис Аллейн вышла, закрыв за собой дверь.

Некоторое время Рейчел не решалась шевельнуться. Она боялась произвести какой-либо звук, из-за которого сидящий в кресле мужчина догадался бы, что она еще не ушла. «В чем дело? Почему я здесь?» Рейчел обвела взглядом комнату и, когда глаза немного привыкли к темноте, смогла рассмотреть ее получше, но от того, что она увидела, чувство тревоги лишь возросло. Помещение было обставлено как кабинет, с огромным количеством полок и шкафов, заваленных книгами и какими-то странными непонятными предметами. Некоторые походили на научные приборы с эбонитовыми коробочками, содержащими неизвестно что, со стеклянными линзами, регулировочными винтами и зубчатыми колесами. Другие выглядели как игрушки. Как детские игрушки. К стенам были приколоты карты звездного неба, а в углу стоял раскрашенный глобус, модель земного шара. От полки, что находилась рядом с ее плечом, она отпрянула, увидев мертвые глаза и оскаленную пасть чучела лисицы, готовой к нападению. По столу были разбросаны писчие перья, карандаши и какие-то странные механизмы. На нем также стояли три стеклянных сосуда, наполненные жидкостью и какими-то сероватыми луковицеобразными предметами, которые она не стала разглядывать. В нос бил странный запах гнилого мяса, не слишком сильный, но совершенно отчетливый. От этого у нее на лбу выступил пот. На стене над камином висела картина, изображающая ад. На ней ликующие демоны с вызывающими невыразимый ужас мордами разрывали на куски и пожирали человеческие тела.

– Вам нравится это полотно? – спросил мужчина в кресле. Теперь его голос стал хриплым и тихим. Удивленная Рейчел посмотрела на него снова.

– Нет, – честно призналась она, и ответом ей послужил глухой смешок.

– Его написал художник по имени Босх[27]. Его посещали те же видения, что являются и мне. Думаете, я не заметил, что вы стоите там тихо, как мышь? Мои глаза при этом освещении видят куда лучше ваших. Я к нему привык.

– Мы оба видели бы гораздо лучше, если бы ставни были открыты, – проговорила Рейчел таким же оживленным тоном, которым разговаривала бы с Элизой. Она слегка повернулась, словно для того, чтобы пройти к окну, но остановилась, когда сидящий снова заговорил.

– Не трогайте ставней. – Это было сказано жестким холодным тоном. Чувствовалось, что в умении показывать норов хозяин был настоящий мастер. – Кто вы? Почему мать хочет, чтобы я с вами познакомился?

– Я… по правде сказать, и сама не знаю почему, – ответила Рейчел. Перед лицом такого странного человека, такой комнаты, самой ситуации, в которой она оказалась, ее сознание отвергло строгие правила этикета и настроилось только на правду. – Ваша мать считает, что мое общество может принести вам пользу.

– Почему? Вы знахарка?

– Нет.

– Вы… монахиня? Возможно, святая? Или шлюха? – спросил он. Язык Рейчел от потрясения прилип к гортани, так что она не могла ответить. – Значит, одно из трех. Интересно, что именно? – Его тон стал насмешливым. – Монахиня, святая или шлюха?

– Ни одно, ни другое, ни третье, – выдавила наконец Рейчел.

– Жаль. Я смог бы привыкнуть к обществу шлюхи. Однако она не пускает их в дом. Я имею в виду, моя мать. Ирония в том, что все женщины шлюхи. Они продаются за звонкую монету, положение в обществе или безопасность. Подойдите ближе к огню. Я хочу получше разглядеть ваше лицо.

Рейчел тупо двинулась к камину. У нее появилось чувство, будто она случайно попала в странный и тревожный сон. Никогда прежде Рейчел не оказывалась в такой неприятной ситуации. Даже когда стояла рядом с отцом и смотрела, как на улицу выносят все, что у них есть. Она обошла стол, встала перед самым креслом, в котором сидел Джонатан Аллейн, почувствовала на лице слабый жар от горящих углей и чуть не потеряла сознание, взглянув в лицо хозяина комнаты. Худой, бледный как смерть, с впалыми щеками. Морщины на лбу и в уголках глаз, в неухоженных волосах седые пряди. Высокий, но чересчур тощий. Его плечи выступали под рубашкой, ноги казались длинными и тонкими. Рука, сжатая в кулак и поднесенная ко рту, была жилистой, а глаза неестественно блестели. Он перевел дыхание, прежде чем заговорить снова, но, едва издав первый звук, остановился, хотя губы еще продолжали шевелиться. Потом его рука упала, и рот приоткрылся. «Вот оно что, – поняла Рейчел. – Вот для чего меня к нему послали».

– Элис? – прошептал он, и Рейчел сразу же догадалась, что сердце этого человека разбито.

В этом голосе было море надежды, боли и горечи утраты. «Так, значит, когда все смотрят на меня, они видят Элис. И этот человек, и его мать. Элис, ту девушку, которая его бросила. Неужели так и есть?» В уголках глаз Джонатана показались две капли, сверкающие в свете огня. Потом на его лице отобразилась такая скорбь, такая мука, что на секунду Рейчел захотелось вытереть ему слезы. Ее руки, словно сами собой, поднялись и потянулись к нему. Он грубо схватил их и рванул вниз, заставив Рейчел встать перед ним на колени. Она попыталась вырваться, но Джонатан держал ее железной хваткой.

– Почему? – прошептал он, и из его рта пахнýло вином. – О, почему ты это сделала? Почему ты меня оставила?

Рейчел не отрываясь смотрела в его пустые глаза. Мысли ее смешались. Сердце бешено билось и было готово выскочить наружу.

– Мистер Аллейн, – выдавила она наконец из себя, ловя ртом воздух. – Я…

При звуке ее голоса он моргнул, и выражение на его лице стало жестоким. Боль и надежда в глазах исчезли, на смену им пришел гнев. Он взял ее рукой за подбородок и повернул лицо так, чтобы оно осветилось идущим от углей оранжевым светом.

– В чем дело? Ты не она. Отвечай! – произнес Джонатан голосом, в котором ей послышался злой скрежет.

– Я Рейчел Уикс, и…

– Кто? Кто? – Он встряхнул ее, и она попробовала еще раз вырваться из его хватки. В тот же миг Джонатан отпустил подбородок и освободившейся рукой сжал горло Рейчел. – Отвечай, а не то, ей-богу, я тебя задушу! Клянусь!

Отпустив запястье, он схватил ее горло еще и второй рукой. Рейчел вцепилась в его ладони и попыталась просунуть под них пальцы, но это ей не удалось. Ее охватила паника, лишающая последних сил.

– Я Рейчел Уикс! Я не знаю никакой Элис! Меня… меня пригласила ваша мать! – прохрипела она. – Отпустите!

– Моя мать? Так это она затеяла эту игру? Мне следовало бы догадаться. Но как вы, мадам, на это осмелились? Как вы осмелились прийти ко мне и притвориться той, кем вы не являетесь?