– Не похоже, – сказал Док, устраиваясь поудобнее. – А кто такой Галли?

Тайл рассказала ему о Галли и добавила, усмехнувшись:

– Он крутой мужик. Уверена, они там уже все от него рыдают.

– А кто такой Джо?

Этот неожиданный вопрос заставил ее помрачнеть.

– Никто.

– И все-таки? Ваш бойфренд?

– Хотел бы им стать.

– И что же ему мешает?

Тайл разозлила его настырность. Она уже собралась посоветовать ему не лезть в чужие дела и не подслушивать личные разговоры, но вовремя вспомнила об аудиокассете в кармане и передумала. Если она будет с ним откровенна, то сможет завоевать его доверие.

– Мы с Джозефом несколько раз встречались. Джозеф как раз был на полпути к официальному признанию в качестве бойфренда. Но он как-то забыл упомянуть, что является мужем другой женщины. Сегодня утром я это выяснила. Без всякого удовольствия.

– Гмм… Разозлились?

– Еще как! Пришла в ярость.

– И теперь жалеете?

– О нем? Нет. Абсолютно. Жалею, что была такой наивной идиоткой. – Она стукнула кулаком по ладони, как будто то был молоток судьи. – С настоящего момента все мои будущие поклонники обязаны будут представить по меньшей мере три заверенные характеристики!

– А ваш бывший муж?

Два ноль в пользу Дока. У него редкостная способность стирать улыбку с ее лица с помощью неожиданных и отрезвляющих вопросов.

– Что именно вас интересует?

– Он вам не мешает?

– Нет.

– Вы уверены?

– Разумеется, уверена!

– Никаких сожалений…

– Нет.

Он с сомнением покачал головой:

– Когда я о нем упомянул, у вас был на редкость странный вид.

В душе Тайл умоляла его перестать, не протаскивать ее снова через все это. Хотя, если она расскажет, так ему и надо, не станет в другой раз совать свой нос, куда не следует.

– Джон Мэлони… Замечательное имя для телевидения, да? И соответствующие лицо и голос. Мы встретились на студии и немедленно влюбились по уши. Несколько первых месяцев были раем, а потом… Вскоре после того, как мы поженились официально, один из каналов предложил ему работу иностранного корреспондента.

– А, понятно.

– Ничего вам не понятно! – огрызнулась она. – Ничего. Профессиональная ревность тут ни при чем. Я понимала, что для Джона это блестящая возможность, и была «за» обеими руками. Ужасно хотелось пожить за границей. Я представляла себе Париж, Лондон, Рим… Но ему предложили на выбор Латинскую Америку или Боснию. Сражения там только-только начинались.

Она рассеянно потянула нитку из полы футболки.

– Разумеется, я уговаривала его выбрать более безопасное место – Рио. Куда, кстати, я могла бы с ним поехать. Мне не нравилась мысль, что мой муж оставит меня дома, а сам отправится в военную зону, где и границы-то четко не обозначены и где далеко не все решили, на чьей они стороне. Но он, конечно, выбрал более увлекательный вариант. Он хотел быть в гуще событий: тогда он получил бы больше эфира. Мы долго спорили. Яростно. В конце концов, я сказала: «Ладно, Джон, хорошо. Поезжай. Подставь свою голову под пули». – Она подняла голову и встретилась взглядом с Доком. – И именно это он и сделал.

На его лице ничего не отразилось, а Тайл уже не могла остановиться.

– Он полез на территорию, вообще запретную для журналистов! Впрочем, это меня не удивляет: он был по натуре авантюристом. – После паузы она произнесла совершенно бесстрастно: – Короче, он словил пулю снайпера. Я похоронила его за три месяца до нашей первой годовщины.

– Трудно вам досталось, – пробормотал Док. – Мне очень жаль.

– Да, но что же поделаешь…

Они долго молчали. Первой заговорила Тайл:

– А вы как справлялись?

– В смысле чего?

– Как вы справлялись с одиночеством.

– Что именно…

– Да будет вам, Док! Не стройте из себя тупицу. Я же была с вами откровенной.

– Это был ваш выбор.

– Справедливо. И все же, поделитесь со мной.

– Мне нечем делиться.

Тайл покачала головой:

– Ни за что не поверю. Ведь как-то же складывались ваши отношения с женщинами.

– Что вы хотите? Имена и даты? С какого времени начать, мисс Маккой? Средняя школа годится или лучше сразу с колледжа?

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Неужели так трудно поделиться опытом? Для меня это очень важно; мне кажется, вы могли бы мне помочь разрешить мои собственные проблемы. Наверное, из-за измены вашей жены вам теперь трудно доверять другой женщине?

Губы его сжались в узкую, тонкую линию, и это показывало, что она задела больное место.

– Вы никакого понятия не имеете…

Но Тайл так и не узнала, о чем она не имеет понятия, потому что его прервал душераздирающий визг Донны.

Видеопленку Кипа демонстрировали одновременно по двум мониторам, и все присутствующие в фургоне сгрудились вокруг них. Один из агентов ФБР стоял с пультом управления и задерживал картинку по указанию Кэллоуэя.

– Где моя дочь? Я не вижу Сабру!

Кэллоуэй почувствовал, что от Денди попахивает спиртным. Он время от времени выходил из фургона «вдохнуть воздуха», но, видимо, прихватывал кое-что еще плюс к кислороду.

– Терпение, мистер Денди. Нам нужно видеть все. Я должен знать, где находятся люди. Когда я получу общее впечатление, мы перемотаем пленку и будем останавливаться там, где потребуется.

– Может быть, Сабра пыталась послать мне какой-нибудь тайный знак, сигнал…

– Все может быть, – рассеянно заметил агент.

Он почти вплотную придвинулся к монитору, слушая вступление Тайл. Она хорошо держалась, надо отдать ей должное. Невозмутимо. Немного не причесана и странновато одета, но в этой футболке с техасским флагом она была такой же собранной и говорила так же четко, как и в телевизионной студии.

– Чертов сукин сын! – пробормотал Денди, когда на экране появился Ронни.

– Если вы не можете держать свой рот на замке, мистер Денди, я буду рад помочь вам его закрыть, – сказал Коул Дэвидсон. Угроза была произнесена тихим голосом, но не приходилось сомневаться, что Коул не шутил.

– Джентльмены! – вмешался Кэллоуэй.

Пока говорил Ронни, все молчали. Но молчание стало еще более тяжелым, когда камера наехала на Сабру и новорожденную. От их вида разрывалось сердце. Впечатление от слов Сабры было ужасным. Ни одна мать, качающая младенца, не должна говорить о самоубийстве.