Приведенные выше примеры — обычные действия, которые гестапо применяло против коммунистов, социал-демократов и антифашистов. Оппозиционеры в большинстве случаев происходили из рабочих семей и в борьбе против фашизма присоединялись к левым организациям. С ними гестапо расправлялось особенно жестоко.

Схема Берлина: 1 — здание гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, 8; 2 — здание Оперативного штаба СС; 3 — СД, располагалось в бывшем дворце принца Альбрехта; 4 — штаб СА «Берлин-Бранденбург»; 5 — Народный суд

Национал-социалисты преследовали также кочевавших цыган, опираясь при этом на свои расистские установки. Еще задолго до господства нацистов их считали ворами и безродными бродягами и постоянно подвергали дискриминации. Нацисты же определили цыган как «недочеловеков», считали, что они «подрывают общественную жизнь» и представляют опасность для «народной общности». Указом имперского министра внутренних дел Фрика от 3 января 1936 года цыгане подпадали под принятые в сентябре предыдущего года «Нюрнбергские законы». Отныне цыган также классифицировали как «ненемцев» и систематически преследовали. Были основаны особые «расово-гигиенические учреждения», в которых посредством антропологических измерений и генеалогической проверки обосновывались псевдонаучные выводы о «неполноценной расе» цыган. Их преследование было поручено уголовной полиции, однако в этом участвовало и гестапо. Цыган определяли, кроме всего прочего, как «асоциальных» или «ленивых недочеловеков» и в принудительном порядке помещали в особые «цыганские семейные лагеря», в которых они оказывались в ужасных условиях. Их стали депортировать в генерал-губернаторство Польши, где они были обречены на принудительный труд, а позднее — на уничтожение. Только в Освенциме примерно 19 000 из них были убиты, а во всей Европе эта цифра составила около 500 000 человек.

Эвальд Ханстайн родился в 1924 году в Оэльсе близ Вроцлава. Его отец, музыкант по профессии, занимался политической деятельностью в КПГ. Мать и бабушка Ханстайна продавали старую мебель на рынках. С приходом к власти Гитлера для этой семьи сложилась непростая ситуация. Отец, участвовавший в уличных боях с СА, оказался в опасности, а мать вынуждена была свернуть свою торговлю, так как постоянно встречаться на рынке с посторонними людьми стало слишком рискованно. Кроме того, по своему внешнему виду она напоминала цыганку. В любой момент в их дом могли прийти с расовой проверкой и ее арестовать.

В 1936 году семья Эвальда Ханстайна была вынуждена переехать в Берлин, где проживали их родственники. Но все сложилось для нее очень неудачно: начались Олимпийские игры, которые национал-социалисты объявили для мировой общественности «свободными для евреев и цыган». На деле же цыгане безотлагательно отправлялись в специально созданный для них «цыганский семейный лагерь» Берлин-Марцан, где содержалось под присмотром строгой охраны примерно от 200 до 300 человек. Туда и попала семья Эвальда Ханстайна. В течение дня все лагерники по приказу биржи труда работали, а после 10 вечера им не разрешалось покидать лагерь. Полицейские постоянно избивали беззащитных людей. Эвальд Ханстайн вспоминал: «Полицейский по имени Бредель всякий раз натравливал на меня овчарку». Позднее Эвальда отправили в «расово-гигиеническое исследовательское учреждение», где все его тело подверглось тщательному обследованию. Что касается его семьи, то она была срочно выслана 1 марта 1943 года. Эвальду удалось скрыться. Некоторое время он находился у дяди, а затем, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза, перебрался к друзьям, не имевшим отношения к цыганам. Ему приходилось трудиться на случайных работах и некоторое время ему это удавалось. Однако уже в апреле или мае 1943 года его арестовали прямо на работе. В берлинской тюрьме на Александерплатц Эвальда заставляли подписать документ с согласием служить «охранником» в Освенциме. Когда он отказался это сделать, его стали жестоко избивать. Гестаповцы допрашивали и выдвигали такие же требования к другим цыганам. Из Вроцлава Ханстайна депортировали в Освенцим, где он летом 1944 года пережил ликвидацию «цыганского табора» и был угнан на принудительные работы в августе 1944 года в Бухенвальд, а затем в концлагерь Дора. В связи с приближением американцев к лагерю их «эвакуировали». Ханстайн случайно избежал «марша смерти» и 11 апреля 1945 года был освобожден войсками США в деревне Эгерсдорфе на Заале.

Гестапо характеризовало людей, которые принадлежали к «враждебным группам», как «асоциальных» и «ленивых». Такими признавался каждый, кто нигде не работал и поэтому подлежал «превентивному заключению». Это определение было настолько расплывчатым, что давало возможность местной полиции арестовывать того, кого она хотела. Под эту категорию попадали не только безработные, но также и те, кто часто менял место работы. Органы власти забирали и тех, кто не выполнял существующих норм и не достигал должной производительности труда. Преследование так называемых «ленивых» входило в компетенцию уголовной полиции и было необходимо для того, чтобы «дисциплинировать население». С целью обеспечить подготовку к войне весь наличный рабочий потенциал нацеливали на неоплачиваемую работу.

По всей стране шли аресты подозреваемых, а затем их тысячами отправляли в концентрационные лагеря. Подобная волна арестов охватила также и «асоциальные элементы», то есть всех тех, кто в какой-либо форме не отвечал жизненным нормам национал-социалистов. К ним причисляли бродяг, нищих, сутенеров, проституток, а также алкоголиков. Исходя из этого, их нужно было удалить как «инородные тела» из «народной общности» и в конечном счете уничтожить. Тысячи этих людей были интернированы в лагеря и определены на принудительные работы.

Служители церкви также преследовались нацистским режимом. В марте 1936 года один протестантский священник выступил в своей проповеди против епископа, примкнувшего к нацистам. На следующий день гестапо приказало ему покинуть приход. Священник обратился в суд, но ему ответили, что приказ, исходивший от гестапо, не подлежит пересмотру судебной системой. Когда другой, на этот раз католический священник, отказался дать сведения о церковных организациях и его прихожанах, его сразу же увели в гестапо. Глава организации «Католическое действие» Клаузенер был убит во время «ночи длинных ножей», и гестаповцы поспешили сообщить, что он покончил жизнь самоубийством. Кроме того, к категории лиц с «неадекватным поведением» относились также последователи секты «свидетелей Иеговы», которая имела наибольшее распространение в Германии. Они никак не вписывались в систему национал-социалистов, отказывались произносить гитлеровские приветствия, уклонялись от участия в нацистских мероприятиях и от военной службы. В их листовках и брошюрах критиковались католические священнослужители, но, несмотря на это, жестокость национал-социалистов обрушивалась на обе категории. Все они «представляли опасность» для «народной общности». Указ РСХА от 12 июня 1940 года требовал немедленного ареста активных членов религиозных общин и ликвидации их типографий. С ними следовало бороться «всеми средствами» и направлять их в концентрационные лагеря в целях «перевоспитания» и возвращения к «народной общности». Священники, оказавшиеся в заключении, при попытках сохранить свои твердые убеждения подвергались унижениям. Их направляли на самые тяжелые физические работы, требуя, чтобы они отреклись от своей веры.