— Вот и познакомимся.

Запихивая дочкин телефон обратно в сумку, мать сознавала, что такого выражения на лице, как сейчас, у нее не было еще никогда. Она ощущала себя мудрым духовником и магазинным воришкой одновременно.

Дочь наконец-то вернулась в зал ожидания и шла по направлению к ней. Ее глаза припухли от слез, но лицо было тщательно умыто.

— Он звонил, — сказала мать.

— Я слышала, — отозвалась девушка. — Сейчас пошлю ему эсэмэску, чтобы больше меня не беспокоил.

Она достала телефон, но прежде чем начать набирать текст, некоторое время с горечью подержала аппарат на ладони.

— Знаешь что, — сказала мать, мягко кладя руку на ее запястье, — я хочу тебя кое о чем попросить. Не отвечай ему ничего, пока мы не приземлимся. А когда приземлимся, отправь одно слово — название аэропорта.

— Зачем? — Дочь испытующе вскинула на нее глаза.

— Как знать? — пожала плечами мать, безуспешно подавляя преображающую лицо улыбку. — Мне кажется, он должен к тебе прилететь.

Когда некая девушка сообщает «Меня назвали в честь…», вы автоматически подставляете в уме слово «бабушки» и теряете интерес. Но Саша Градова оказалась непредсказуема.

— В честь дедушки, — объявила она.

После этого я не могла не взглянуть на нее другими глазами.

Считается, что когда девушкам дают мужские имена, это неизбежно накладывает на них отпечаток. Якобы начинают проступать мужские черты. Так это или нет на самом деле, но в случае с Сашей мужской подход к действительности был налицо: ее разум жестко подчинял себе чувства. Даже не подчинял, а подавлял. Нет, она не была истуканом — огорчалась, радовалась и удивлялась, как любой нормальный человек, но совершенно очевидно, что ее вела по жизни голова, а не сердце. И за те три недели, что мы с ней провели вдвоем в одной комнате, я убеждалась в этом неоднократно.

Хотя, казалось бы, ну как можно сохранять трезвую голову в летней Испании, где веселье растворено в самом воздухе и от вас требуется лишь вдохнуть его, чтобы отдаться совсем иному, чем на родине, жизненному настрою. Москва начала девяностых могла порадовать разве что олигархов, сколачивавших в ней свои несметные капиталы; для всех остальных она представляла собой темные, неопрятные и враждебные человеку джунгли раннего капитализма. Непонятное общественное устройство, пустые прилавки, злоба и напряженность так и висели в воздухе. И ко всем этим прелестям — несколько слякотных зим подряд. Казалось, не только социум, но и природа не дают человеку ни малейшего шанса на радостное расположение духа.

Не то чтобы я кручинилась все эти годы — в юности такое вообще нереально, — но общий настрой чувствовала всей кожей. Родители, преподаватели, люди на улице… Их всех тяжело скрутили и оголили нервы безденежье и хаос. И надо же было мне именно в эту лихую годину страстно пожелать выучить испанский!

Возможно, именно по контрасту с угрюмой серой родиной Испания имела для меня некий романтический ореол: гитары, гранды, конкистадоры… Мантильи, фламенко, Кармен… Так или иначе, но я с энтузиазмом отправилась на курсы, где оказалась в одной группе с девушкой из гуманитарного вуза, моей ровесницей. На общем фоне Саша выделялась не всегда уместной серьезностью и отчаянной работоспособностью. Если я ходила на курсы для удовольствия и частенько могла подхалтурить с домашним заданием, то с Сашей такого не случалось в принципе. Преподавательница всегда вызывала именно ее, когда ответить не мог никто, и Саша неизменно оправдывала ее ожидания.

Я стала присматриваться к Саше. Смотреть, впрочем, было особенно не на что: одежда никак не подчеркивала фигуру; волосы не ложились в прическу, а были примитивно схвачены сзади заколкой. Правда, цвет волос не мог не вызывать завистливое чувство — сочно-каштановые, почти шоколадные. Но Саша не делала ровным счетом ничего, чтобы гордо их продемонстрировать. Лицо? Ну, лицо и лицо. Четкие, но не озаренные красотой черты. Улыбка не искрится, взгляд не манит. Я не представляла себе эту девушку в обществе мужчин.

Атмосфера на наших курсах была замечательная: радостная, раскрепощенная. Перед началом занятий мы пели испанские песни, в перерыве пили чай, а накануне праздников преподавательница с нежным именем Людмила приносила гитару. Казалось, знания сами влетают нам в головы, таинственным образом избегая нудной зубрежки. Свято исповедуя принцип «учиться надо весело», Людмила частенько рассказывала о забавных языковых казусах, да и просто о забавных происшествиях, случавшихся с ней в Испании, где ее муж был сотрудником советского консульства в Барселоне. Эти рассказы все больше возбуждали во мне желание самой пожить в стране грандов и фламенко, но именно пожить, а не совершать туристический набег. Посоветовавшись с Людмилой, я поняла, что путь для этого только один — поехать туда по обмену, с тем чтобы потом какая-нибудь испаночка пожила у меня в Москве.

После моей горячей просьбы о содействии Людмила взялась поднять старые связи и найти семью, готовую меня принять. Такая семья нашлась, но — вот незадача! — в ней было две девушки-сестры, обе мечтавшие посетить Россию. Для поддержания баланса мне предлагали взять с собой какую-нибудь подругу.

Призадумалась я серьезно. Испанского языка никто из моих подруг не знал, а перспектива работать их переводчиком с утра до ночи меня не прельщала. И получалось так, что выбирать оказалось не из кого, кроме Саши Градовой — из всей нашей испанской группы она в наибольшей степени подходила мне по возрасту и роду занятий. Такая же студентка-старшекурсница. У нас, конечно, разный внутренний настрой… Но что-то подсказывало мне, что ужиться с Сашей будет нетрудно.

В один из вечеров после занятий я изложила Саше свои планы. К моему облегчению, она с ходу сказала «да», но при этом задала ряд вопросов, которые мне до сих пор и в голову не пришло прояснить. Какова будет финансовая сторона нашей поездки? Нам предоставят в Испании только комнату или еще и питание? Должны ли мы будем вносить деньги за продукты? А оплачивать воду? Ведь на Западе, говорят, в квартирах стоят счетчики. Упоенная предстоящей поездкой, я настолько не задумывалась о ее деловой стороне, что в ответ лишь рассмеялась и пожала плечами:

— Да не волнуйся ты! Как-нибудь все решим!

Судя по Сашиному лицу, ее этот ответ не удовлетворил. Ее желание скрупулезно раскладывать по полочкам любые аспекты взаимоотношений и всегда сводить баланс слегка коробило меня и в дальнейшем. Например, когда я стала оформлять испанским сестрам приглашение в Россию, оказалось, что сделать это стандартным путем, через ОВИР, почти нереально. В лучшем случае оформят к тому времени, когда испанки планировали покинуть Россию. Я заметалась, не зная, к кому бросаться за помощью, и тут проблему спокойно разрулила Саша. Она оформила приглашение через студсовет своего вуза и по факсу передала в Барселону. Я прыгала от радости и выражала горячее восхищение ее организаторскими способностями. Но Саша отреагировала на это весьма своеобразно: