– Стоянов Семён, чтоб тебя родимец и трясца побили! – обращаясь к Глебу и для чего-то поменяв местами фамилию с именем, произнёс чудак, – вот и свиделись снова.

Теперь уже пришёл черёд Журы и Сени забрести в лианы недоумения. Они как-то по-глупому переглянулись. Показалось, что на голове обоих волоски стали выплясывать чечётку.

Взмах руками, и яблоки на столе стали напоминать трясущееся желе.

– А вот так вам, как нравится, чтоб вас язвило, пятнало, стреляло, – дурачился седобородый.

– Жига погляди, он опять яблоки куда-то спрятал, – восторженно прикрикнул Саша.

Корчагину стало понятно, каким образом старому знакомому удалось возбудить искреннее восхищение сокамерников. Он подошёл к Журавкину, взял его за вспотевшую от напряжения руку, и чужую ладонь заставил дотронуться до невидимого яблочного желе на столе.

– Скажи, ты чувствуешь потерянное яблоко? – с возрастающей уверенностью спросил Глеб.

– Чувствую… Вы из одного цирка, ребята? Как это получается?..

Бывший детектив понял, что находящиеся на другом уровне вибрации предметы люди не видят, но ощущать могут. Он посмотрел на Стояна и за пробежавшими между бровей тонкими иголочками получил информационное сообщение без слов: «Уровни вибраций могут быть различны, если бы я повысил её силу, увеличил мерность, то никто не смог бы ощутить предмет».

Принимать потоки смысловых образов было не трудно, но вот отправлять детектив пока не решился. Ведь надо послать именно нужную мысль, а не салат оливье из догадок, чувств и эмоций. Это в астральном теле всё просто, там работают свои органы восприятия и чувств, а когда перед тобой стихия плотных материй, запутаться ой как возможно.

– Ты как сюда попал? – откусывая проявившееся яблоко, словами спросил Жига.

– Вечером проник в M-Видео, включил телевизор и сам позвонил в полицию, чтоб тебя притка ударила в родимчик, – спокойно ответил бородач.

– Так это ты телевизор адской коробкой вчера называл! – догадался Семён Клевцов, – ну, ты отец даёшь, брависсимо.

Корчагин не без труда переключил сознание из одного тела в другое и обратно. Сейчас он опять мог действовать в обоих телах, поэтому постарался спросить, не произнося слов. Ум пока ещё требовал подтверждения «волшебных» способностей сущности. Сформулировав вопрос в мысленном поле, посмотрел в глаза Стояну и оформил инфопосылку. «Хватит обезьянничать, офицеры СИЗО знают, что ты в этой камере? В каком ведомстве ты служил?»

– На этот раз я реально обвиняемый, – не открывая рта, отвечал Семёнов. – Чтобы оказаться с тобой в одной камере, пришлось немного скорректировать действия товарищей в погонах. Небольшое влияние без вреда здоровью. А на службе у людей я так давно, что даже страшно говорить. Среди больших руководителей в Москве есть наши люди, Глеб, они и подтвердили, что я раньше был майором ГРУ.

Информация передавалась в мире утвердившегося изначального света, и границы между физическим и тонким телами постепенно стирались. Корчагину было очень комфортно, несмотря на то, что он пока не понимал, к каким «своим» причислен без его же ведома. Канал, по которому следовали потоки, был кристально чист и открыт только им двоим. Когда-то в детстве многие мечтали иметь возможность разговаривать с товарищами, братом или сестрой словами, понятными только им. По этой причине стихийно в недалёком прошлом рождались языки у заключённых, моряков, портных и священнослужителей.

Астральный Глеб имел свои органы чувств, некоторые из которых лишь отдалённо напоминали привычные для его сознания. Он ясно видел новым глазом, ясно слышал внутренними ушами, умел использовать голос мыслей, а чувство, похожее на интуицию, рисовало картины грядущих нескольких минут. Самым необычно сложным оказалось привыкнуть к множеству запахов, водопадом обрушившихся на него в один момент. Запахи имели не только сами люди, единожды побывавшие в этой камере, пахли их мысли, чувства и переживания. В этом бескрайнем потоке информации Жига смог уловить запах Стояна. На тонком плане седобородый был окружён неповторимым букетом лесных ягод, трав, утренней свежести и молока, а небольшой каменный талисман на шее излучал спектральное сияние всех цветов радуги.

Два дня Жура и Сеня удовлетворяли свой мальчишеский азарт, смешанный с первобытным восторгом и детским любопытством. Семёнов развлекал их, делая предметы невидимыми, рисуя на бумаге без карандаша или ручки, увеличивая размеры вещей и их цвет, создавая собственную проекцию в другом углу камеры так, что в помещении виделось сразу два Стояна. Чудеса странным образом подействовали на ребят. После бурного эмоционального всплеска, последовал глубокий провал, внешне схожий с состоянием депрессии. Жура молчаливо лежал, уставившись глазами в потолок, а Сеня тихо бродил по камере от окна до двери, тяжело вздыхая и нервно улыбаясь.

Время для разговора было самое подходящее, беспокойный ум требовал объяснений и подтверждения догадок. Тихая беседа за шахматной доской не раздражала уши сокамерников и служила хорошим прикрытием истинной цели общения.

– Проводник, я понимаю, что, если наша первая встреча могла быть простой случайностью, за вторым приходом, обязательно последует третий. Для чего я тебе нужен?

– Лично мне, мил человек, от тебя ничего не надобно, а вот я тебе могу пригодиться. Моя цель вернуть тебя на свободу.

– А тебе не кажется, что для этого тебе самому гораздо полезнее находиться там, на свободе? – предположил Глеб.

– Ты делаешь выводы на основании информации, которой сейчас владеешь, созерцая поле, по которому идёшь. Если сможешь подняться на гору, тебе откроется и лес, и река, да и поле приобретёт свои полные очертания. Как ты мог бы уже почувствовать, альпинистское снаряжение у тебя уже есть. Я ясно вещаю? – сделал паузу Стоян и произвёл длинную рокировку на шахматной доске, поменяв короля и ладью местами.

– Вполне. Снаряжение дал мне ты? Оно же не могло свалиться из пустоты?

– Я лишь помог тебе активировать то, что тебе было дано от рождения. То, что хранилось в твоей пустоте. В основе мира лежит пустота. И именно оттуда всё и сваливается, как ты выразился…

– Мне это пока трудно понять, Проводник…

– Попробуй разрешить себе думать о мире таким способом, который даст тебе больше свободы. Если суть тебя пустота и суть меня пустота, то мы по сути своей одно и то же. Да, облик у нас разнится, но он всего лишь клетки, молекулы и атомы, которые есть пустота, если смотреть в микроскоп. До неё невозможно добраться, потому что мы и сейчас в ней. Если ты веришь, что в основе твоей – пустота и всё вокруг тебя та же пустота, то ты сможешь сделать с этим миром то, что пожелаешь. Просто это было давно, и предшествующие поколения не передали тебе эти знания, так как никто не передал им. В своей внутренней пустоте ты можешь создать для себя какие угодно способности и таланты, найти жизненные цели и воскресить древнюю генетическую память.

– Слишком просто… поверил, и исполнилось… так только в сказках бывает, – скептически произнёс Корчагин.