в этом нет. Профессор Томас Кристенсен даже поинтересовался, не задумывались ли мы о создании «конфедерации», в рамках которой материковый Китай и Тайвань будут разделять суверенитет. Я ответил, что никогда в своей истории Китай не вступал ни в какие конфедерации, а наш национальный суверенитет неделим. Тогда он и сам почувствовал, что задал не совсем уместный вопрос. Кристенсен поспешил объясниться, сказал, что относится ко мне с большим уважением и совершенно не хотел обидеть меня. Я ответил, что все в порядке.

Конечно, были и те, кто переживал, что тайваньский вопрос выйдет из-под контроля и произойдет катастрофа. Джон Холден признал: «Мне казалось, что Чэнь Шуйбянь не будет стремиться к независимости, но оказалось, что вы были правы. Но как же не дать им “сойти с рельсов”, повлиять на американо-китайские отношения?» Пользуясь случаем, я подхватил затронутую им тему и задал вопрос, который потом неоднократно повторял: «Если Тайвань “сойдет с рельсов” и случится беда, как поведут себя Штаты?» Я чувствовал, что важно дать американским специалистам понять актуальность тайваньского вопроса и помочь им осознать, что этот вызов США и Китай должны принять сообща.

Когда мы подняли японский вопрос, Уинстон Лорд заметил, что Дзюнъитиро Коидзуми не следовало бы посещать храм Ясукуни[58]. По его мнению, Японии надо разобраться со своим историческим прошлым. Я спросил, как он расценивает текущую ситуацию на международной арене, какие возможности открываются перед Америкой, какие для нее существуют вызовы и как правильно на них отреагировать. Лорд счел мой вопрос интересным и выразил надежду, что сможет задать его высшему руководству по возвращении в Вашингтон. Он полагал, что Штаты имеют плохой имидж: «Если бы в мире было всего 20 % тех, кто выступает против Америки или не любит ее, в этом не было бы ничего страшного. Но сейчас в мире таких людей насчитывается 8о%, и это уже очень плохо». Он отметил, что противники Штатов найдутся всегда: «Даже если сама мать Тереза станет президентом США, четверть населения планеты все равно не будет любить Америку. Но пропорция, которую мы имеем на сегодняшний день, просто ужасает».

Обед прошел в непринужденной обстановке. Американская сторона активно участвовала в беседе, дав мне возможность услышать ее точку зрения, а мы, в свою очередь, смогли подсказать им, «куда дует ветер». Впоследствии наш генеральный консул в Нью-Йорке товарищ Лю Бивэй сообщил мне, что, по мнению американцев, общение между представителями двух стран редко бывает таким откровенным и открытым. Это были не просто ученые, потому что после встречи они докладывали обо всем в Вашингтон. (Надо учесть, что примерно половину расходов Национального комитета по американо-китайским отношениям покрывает Конгресс США.) Позже китайское консульство в Нью-Йорке получило электронные письма от Холдена, Лорда, Грегга, Платта и остальных, в которых они писали, что наша встреча оказалась чрезвычайно полезной и плодотворной. Профессор Кристенсен отмечал, что беседа со специальным посланником Дай Бинго произвела на него глубокое впечатление. Это был полезный опыт, и профессору удалось сделать немало выводов лично для себя, особенно касательно последнего вопроса, затронутого китайским послом: что для Америки станет главным стратегическим вызовом в ближайшие четыре года? Кристенсен считал, что вопрос поставлен просто блестяще.

Вопрос в лоб

Встреча с заместителем государственного секретаря США Ричардом Армитиджем была назначена на три часа того же дня. Она состоялась в здании Конгресса и длилась примерно полтора часа. Это были официальные переговоры, где мы всесторонне обсудили китайско-американские отношения, тайваньский вопрос и ядерную проблему Корейского полуострова, подвели итоги прошедших четырех лет сотрудничества Китая и Соединенных Штатов, а также выразили свои взгляды на то, как правильно себя повести и какие действия предпринять в предстоящее четырехлетие. В стремлении расширить область двустороннего сотрудничества я начал с тем, представляющих взаимный интерес, и заговорил о сотрудничестве наших стран, постаравшись найти точки соприкосновения.

Когда речь зашла о тайваньском вопросе, я сказал, что в последнее время американское руководство заговорило по-новому[59]. Это обнадеживает, и хочется знать, будут ли подобные высказывания исходить от еще более авторитетного и вышестоящего источника? Армитидж ответил, что пока Соединенные Штаты готовы разговаривать только на этом уровне. Я сказал: «Отмечу, что вы употребили слово “пока”».

По завершении встречи Армитидж заявил, что состоявшая беседа стала для него лучшим опытом общения с китайскими чиновниками за последние двадцать лет. Особенно ему понравилось мое суждение о том, что необходимо «оценивать ситуацию в целом и рассматривать китайско-американские отношения в контексте Азии и всего мира».

Я встретился с советником президента США по национальной безопасности Кондолизой Райс I декабря в 17.30. Мы беседовали больше часа, обсудив тайваньский вопрос, а также затронув стратегический диалог, обмен визитами глав государств и ядерную проблему Корейского полуострова. Госпожа Райс заявила, что обе стороны должны всеми силами способствовать развитию американо-китайских отношений и выводить их на новый, более высокий уровень. Она поддержала идею о взаимных визитах руководителей наших стран, но не смогла подтвердить график визитов Джорджа Буша на будущий год.

У меня было письмо к Джоржу Бушу, собственноручно написанное Ху Цзиньтао, и изначально я планировал передать его лично, если выдастся возможность встретиться с самим президентом или его заместителем Ричардом Чейни. Однако после разговора с Райс я поменял свое решение и обратился к ней: «Вне зависимости от того, примет ли меня господин президент, я хочу передать адресованное Джорджу Бушу письмо от председателя через вас сегодня. Вот, возьмите».

Кондолиза Райс ответила: «Сегодня вечером у президента назначено заседание. Уверена, что после у него будет возможность пообщаться с вами. Но я передам ему ваше приветствие». Встреча прошла в приятной обстановке: мы говорили начистоту. Перед прощанием я подарил госпоже советнику китайский чайный сервиз из керамики, чем очень ее обрадовал.

В общей сложности я виделся с Кондолизой Райс трижды, и, по моему впечатлению, в этот раз она проявила наибольшее терпение. Советник внимательно меня слушала, не торопилась и не вела себя так, как будто ей хочется поскорее закончить. В тот день ее слова звучали тепло, а позиция не была такой жесткой. Я сказал: «Ваша кандидатура заявлена на пост государственного секретаря. Вас ждет большое будущее. Если поедете в Китай, будьте уверены, что вас там примут очень радушно. Особенно счастливы будут наши женщины. Вот, например, моя супруга вас просто обожает». 7 декабря, перед моим возвращением в Китай, я попросил провожавших меня американских представителей передать привет госпоже Райс, на что они ответили: «Ей очень приятно, что она так нравится вашей супруге».

Клубок