Хорошо организованное и вооруженное казачье войско вызвало панику в Константинополе. На волне всеобщего недовольства турецким правительством распространились слухи, что прибытие русской флотилии — это лишь начало спланированной Москвой «операции по захвату Стамбула»: вскоре к казакам присоединится все христианское население столицы, начнется всеобщее восстание — и Царьград окажется под властью русских.

Напуганные турки всерьез приготовились к обороне: вспомнили об огромной цепи, сохранившейся со времен завоевания Константинополя, и перегородили ею гавань, закрыв тем самым вход русским кораблям; срочно мобилизовали более десяти тысяч вооруженных жителей столицы и рассредоточили их на берегу Босфора, в Пере, Галате, Скутари. Началось напряженное ожидание высадки противника на сушу и продолжения боевых действий.

Доподлинно неизвестно, под чьим началом происходила казачья вылазка. Но, безусловно, это были талантливые и мудрые командиры: увидев серьезность приготовлений турок к отпору, решено было не рисковать людьми, ограничиться разгромом прибрежных селений, нагрузить корабли награбленным добром и уйти восвояси. Последней точкой их дерзкой военной операции был поджог маяка у входа в пролив, после чего вся флотилия безнаказанно отправилась в обратный путь.

Историки утверждают, что подобные внезапные налеты на Константинополь и другие портовые турецкие города совершали в 20-х годах XVII века не только донские, но и запорожские казаки, что вынудило Турцию в конечном итоге перевести большую часть своего военного флота в Черное море, а султан также приказал хану и другим вассалам ужесточить боевые действия против русских казаков на крымской и иных подвластных ему территориях.

Создавшаяся ситуация беспокоила правительство русского царя Михаила Федоровича. Россия отнюдь не одобряла казацкие набеги на турецкие земли, а желала поддерживать с Турцией дружественные отношения. Беспокоила Москву также и наметившаяся дружба донских казаков с запорожскими, которых царский двор считал «купленными» подстрекательницей Польшей, не заинтересованной в сближении Москвы и Константинополя. В ответ на недовольство московского правительства походами на турецкие земли казаки отвечали, как писал Н.А. Смирнов, что «первыми нападают не они, а турки. На море они ходят потому, что им, кроме такой добычи, кормиться нечем», и жаловались, будто бы государева жалованья либо не хватает, либо его нет вообще. Хотя, как свидетельствуют многочисленные исторические документы, московское правительство довольно регулярно посылало «довольствие» донским казакам (деньги, сукно, хлеб, оружейные запасы, порох, вино и др.). Но казаки по-прежнему считали турок своими врагами и отказывались воевать совместно с османами в коалиции против неприятелей Русского государства, в частности Польши. Они расценивали как провокацию любую попытку склонить их к мирному сосуществованию с Портой и, вполне обоснованно, не слушались царских указов и других увещеваний.

Как это ни покажется странным, но оказалось, что казаки, постоянно сталкивающиеся с турками, лучше дипломатов разбирались во внешней политике 20-х — начала 30-х годов XVII века. По прошествии всего нескольких лет в этом наглядно убедились русские послы Андрей Совин и дьяк Михаил Алфимов, когда, прибыв осенью 1630 года в Константинополь, узнали, что Турция предательски передумала выступать совместно с Россией против Польши и начала мирные переговоры с поляками. Не прислушались к мнению казаков и — остались без союзника. Да разве ж кто признает из государевых людей, что был не прав?.. Возможно ли такое: холоп — умнее царева ставленника?..

Пришлось царскому правительству выкручиваться, искать сближения с Польшей при сохранении добрососедских отношений с Константинополем. В ход были пущены все средства. Судя по документам, дружба с Портой, а также попытки загладить некоторые политические промахи обходились Москве недешево.

Благодаря ученым и исследователям, широкой публике стали известны архивные документы, в которых, помимо царских грамот, неизменно подтверждающих желание русской стороны жить с султаном «в дружбе и любви и постоянстве на своем слове, без нарушенья», а также чтобы «ото дни до дни эта дружба и любовь множились», сообщалось о царских подарках султанам.

С целью окончательно определить отношение Турции к польскому вопросу и выяснить перспективу ее роли как союзницы России в борьбе с Польшей в 1632 году в Константинополь отправились послы Афанасий Прончищев и дьяк Тихон Бормосов. России надо было обязательно склонить Порту на свою сторону. Поэтому вслед за Прончищевым и Бормосовым в 1633 году в Константинополь отбыло еще одно посольство Якова Дашкова и дьяка Матвея Сомова. Оба посольства прибыли в Царь-град с солидными подарками.

Прончищев и Бормосов привезли с собой для султана, великого визиря и муфтия только соболей на общую сумму более четырех тысяч рублей, а также деньги «на вспоможение монастырям» — около семи тысяч рублей. Общая стоимость подарков, привезенных вдогонку Дашковым и Сомовым, исчислялась суммой около пяти тысяч рублей. Очевидно, не удовлетворившись результатами переговоров, в Константинополе еще до возвращения двух предыдущих появляется третье посольство — Ивана Гавриловича Коробьина, везя с собой, помимо грамот, царские подарки. «Коробьин доставил султану и его приближенным… — говорилось в документах, — одних соболей… на 2000 рублей, да еще четыре пуда «кости рыбьего зуба». Верховному визирю было подарено соболей на тысячу рублей… И всего салтану в поминках и пашам и приказным людем, государева жалованья и на прибыльные расходы и полоненников на окуп и на покупки и т. д.» Коробьину было дано подношений на сумму десять тысяч рублей. Как видно, в «посольские подарки» включались и средства на выкуп из турецкого плена соотечественников.

Суммы, потраченные на умиротворение и задабривание султана и его окружения, были огромными по тем временам. Но, видимо, игра стоила свеч, так как у Москвы со Стамбулом иногда все-таки намечались временные улучшения отношений. К примеру, благодаря богатым царским подаркам русским послам — стольнику Илье Даниловичу Милославскому и дьяку Леонтию Лазаревскому, находившимся в Константинополе в 1643–1644 годах, удалось во многом договориться с турками: и об азовских делах, и о крымском хане, а также ими было получено много ценной информации о планах Турции в отношении ее претензий на владение спорными территориями.

Русский соболь