— Дрейк!

Он склонился между ее распростертых ног и взглянул на нее, когда она выкрикнула его имя. Его серебристые глаза сверкнули, и он ослепительно улыбнулся ей. Потом наклонил голову и устремил взгляд на ее лоно, словно оно — лакомство, которое ему не терпится попробовать. Она едва не потеряла сознание, когда его умелые пальцы нежно заскользили вверх по ее бедру, к самому средоточию ее женственности.

И потом он прижался губами к нежным лепесткам.

Рейвен не могла ни дышать, ни думать.

— Пожалуйста. — Она не знала, что позволительно делать подобные вещи, и уж тем более не представляла, как это восхитительно.

Он остановился на мгновение и взглянул на нее.

— Мне продолжить?

— Нет… да… Я не знаю! Это грешно.

— Да, — согласился Дрейк. — Восхитительно грешно. Скажи мне, Рейвен, ты хочешь, чтобы я остановился?

Она чувствовала его горячее дыхание у нежных лепестков своего лона и боялась, что умрет, если он остановится сейчас.

— Нет, не останавливайся. Продолжай до самого конца.

Он опустил голову и провел языком по возбужденной, влажной плоти. Она хотела обнять его, но оказалось, что их пальцы переплелись, и ее руки прижаты к бокам. Его язык коснулся столь чувствительного местечка, что она вскрикнула. Потрясенная, Рейвен сильно выгнулась навстречу ему. Дрейк отпустил ее руки; они немедленно упали на его плечи, и она вонзила ногти в его кожу.

Радостное предвкушение нарастало внутри ее. Оно было таким упоительным, сильным, неудержимым, словно вулкан, который вот-вот должен был извергнуться. И этот восхитительный взрыв не заставил себя ждать.

Дрейк приподнялся на локтях и уставился на Рейвен. Она раскраснелась и судорожно дышала, медленно приходя в себя после головокружительных ощущений. Дрейк и представить себе не мог, что способен получать удовольствие от того, что доставляет наслаждение женщине, при этом обделяя себя самого. Но Рейвен доказала ему это. Он был по-прежнему возбужден, неудовлетворен, но чувствовал ее удовлетворение так же остро, как и она сама.

Она открыла глаза, и он улыбнулся ей. Рейвен улыбнулась ему в ответ и подняла руку, чтобы погладить его по щеке. Дрейк перехватил ее и поднес к губам, целуя по очереди каждый пальчик.

— Позволительно ли наслаждаться тем, что ты только что делал со мной? — застенчиво спросила она.

Ее забавная невинность тронула его.

— Все, чем мы занимаемся в постели, позволительно. Если это доставляет удовольствие нам обоим.

Она взглянула на его возбужденную плоть, и ее глаза расширились.

— Но ты ведь не получил никакого удовольствия от этого.

— Ты ошибаешься, любовь моя. Я впитывал в себя твое наслаждение, и оно стало моим.

Она обхватила его за бедра и потянула к себе.

— Войди в меня, Дрейк. Я тоже хочу впитывать твое наслаждение.

Боже милостивый! Он никогда и не подозревал, что такая женщина существует. Он застонал и несколько раз коснулся ее, пока она не затрепетала и не задвигала судорожно бедрами. Его глаза потемнели от желания, и он вспомнил, как крепко она сжимала его плоть в тот первый раз, когда они были вместе. И потом, сдерживая себя изо всех сил, он проник в ее лоно.

Закрыв глаза, стиснув зубы, он проникал все глубже. Ничто никогда не казалось ему таким совершенным. Она была такой жаркой… так крепко сжимала его плоть. Дрейку казалось, что сам Господь сотворил ее специально для него. Он двигался медленно, чтобы не причинить ей боль, и поразился, когда она обхватила его ягодицы, призывая проникать все глубже, все сильнее. Ее горячий ответ так скоро после испытанного ею наслаждения настолько поразил его, что Дрейк замер.

Ее пальцы тут же впились в него.

— Нет! Только не останавливайся!

— О нет, сладкая моя, не бойся. Я не смог бы остановиться, даже если бы земля разверзлась и проглотила меня.

Он снова вошел в ее глубины, но этого было уже мало. Приподняв ее ноги, он обвил их вокруг своей талии. Рейвен заметалась под ним, и стон сорвался с ее губ. Нет, не стон, а его имя. Он почувствовал, как она содрогнулась, как сжалась ее плоть, ощутил, как внутри ее начала извергаться жаркая лава. И он, позабыв обо всем, стал с силой вонзаться в нее вновь и вновь, ведя их обоих к вершине наслаждения. Откинув голову, он зарычал и излил в нее свое семя. Сердце стучало так громко, что он не слышал, как Рейвен выкрикнула его имя, не почувствовал, как ее ногти впились в его кожу.

Дрейк не мог даже пошевелиться. Ему хотелось оставаться внутри ее до, тех пор, пока он снова не будет готов овладеть ею. Он прижал голову к ее груди; ее прерывистое дыхание смешивалось с его дыханием. Когда силы наконец вернулись к нему, Дрейк выскользнул из нее и упал на спину рядом с ней. Хотя глаза его были закрыты, он чувствовал на себе ее взгляд. Приподнявшись на локтях, он поцеловал ее в нос.

— Я опять хочу любить тебя. Снова и снова. До конца дня и всю ночь.

Рейвен открыла рот от удивления:

— Неужели это возможно?

Его глаза многообещающе сверкнули.

— Очень даже возможно. — Он взял ее руку и прижал к своей плоти, показывая ей, что его страсть лишь немного утихла, но еще не удовлетворена. Ее пальцы сомкнулись вокруг его плоти, проверяя готовность Дрейка.

— А можно немного подождать с этим? Я ведь правда хочу поговорить с тобой.

Он сел и оперся руками о колено.

— Это так важно?

— Наверное, теперь я должна считать себя твоей любовницей.

Дрейк гадал, куда может завести их этот разговор. Он совсем не был уверен, что ему понравится то, что он услышит.

— Разве это так уж плохо? Мы только что доказали, как замечательно подходим друг другу. Господи, Рейвен, ты хотя бы представляешь, какое огромное удовольствие ты мне доставляешь?

— И ты мне, Дрейк, но для Уолдо это не будет иметь значения.

Дрейк нахмурился.

— Нам непременно нужно говорить о моем брате?

— Он мой муж. И он приедет за мной, ты же знаешь. Замок еще не будет готов к осаде. — Она глубоко вздохнула. — Может быть, мне лучше вернуться к Уолдо и потребовать аннулировать наш брак?

Дрейк схватил ее за плечи и с силой встряхнул. Он не верил своим ушам.

— Ты с ума сошла? Да он же убьет тебя. Ты прекрасно это знаешь.

— Он убьет и тебя, если застанет нас вместе. Я втянула тебя в свои дела против твоей воли и не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести.

— Ты ни во что не втягивала меня, Рейвен, я вмешался по собственной воле. Это мое наказание за то, что я обесчестил тебя в твою первую брачную ночь.