— Могу я спросить, какого черта вы там топтались с Анной Верц? — поинтересовалась Джорджина, пока я вынимала застрявшие в волосах хворостинки. — Звук был точно такой, как если бы там возились африканские водяные буйволы.

— Ради бога, не кричите так громко, — зашикала я на нее. — Вас могут услышать. Пойдемте к Пчелиному пруду, я вам все расскажу.

— Бедная старушка Мод умерла ночью от обострения цирроза печени, — заявила Джорджина Сайкс. — Доктор Гэмбит собрал нас в рабочей комнате и проинструктировал, как воспользоваться этой смертью, чтобы лишний раз заняться самооценкой. Она, конечно, была не девочкой, но трудно представить, что все происходит настолько быстро.

Я решила рассказать Джорджине всю неприглядную подноготную, поскольку начинала подозревать, что ее жизнь тоже в опасности. И осторожно начала:

— Мод не могла умереть от заболевания печени — ее цвет лица был для этого слишком свежим. У страдающих циррозом кожа на лице желтеет, как у Наташи.

— Мод постоянно штукатурила лицо розовой замазкой, — возразила Джорджина. — А уж какая была под ней кожа, никто не знает. Может, сине-зеленая.

— Мод умерла не от цирроза печени. — Мы подошли к Пчелиному пруду, рядом с которым не было никого, кроме снующих над водой трудяг-насекомых. Сели на каменную скамью, и я рассказала, как подсматривала за Наташей и миссис ван Тохт, когда те подложили в фадж яд. Как Мод пошла за Наташей и украла смертоносные конфеты. Затем описала сцену на крыше бунгало, когда мы обнаружили, что женственная, изящная Мод на самом деле мужчина.

— Черт побери! — воскликнула, побледнев, Джорджина. — Фадж наверняка предназначался мне. Это она все подстроила.

Пирушка, которую Наташа предложила у кухни, чтобы отметить их примирение, оказалась не чем иным, как хорошо спланированным убийством.

— Надо немедленно пойти к Гэмбиту, — заявила Джорджина. — Пусть вызовут полицию. Если бы мы жили в США, обе они точно бы отправились в камеры смертников, а потом им поджарили жирок на электрическом стуле. Не пожалела бы и десяти долларов посмотреть на это зрелище.

— В этой стране нет смертной казни, но их могут сковать цепью и заставить дробить кирками камни, а огромные нубийцы в красных набедренных повязках станут пороть их кнутами.

Джорджина кисло скривилась:

— На самом деле будет вот что: их посадят в удобную камеру в женской тюрьме, дважды в неделю они будут приглашать соседок на вечеринки с фаджем, а по выходным — на спиритические сеансы.

— И то если будет доказано, что произошло убийство, — сказала я, поразмыслив. — Наташа станет утверждать, что отравила фадж, желая уничтожить крыс, о которых она твердила.

— Разве слыхано, чтобы крыс травили фаджем? — удивилась Джорджина. — Яд обычно кладут в куски гнилого сыра.

Мы пошли искать доктора Гэмбита, но сумели найти только его жену, которая помешивала на кухне картофельный суп.

— Доктор Гэмбит сегодня никого не примет, — отрезала она. — Легкомысленно с вашей стороны просить его об аудиенции по личным вопросам в то время, когда он так безумно взволнован.

— Дело неотложное, — заявила Джорджина. — Он нам нужен немедленно.

— Тем не менее это невозможно, — уперлась миссис Гэмбит. — А теперь прошу вас заняться уборкой ваших бунгало и провести день собранно и дисциплинированно, несмотря на нарушившее наш обычный распорядок печальное событие.

Настаивать было бессмысленно. Мы сумеем поговорить с доктором Гэмбитом только на следующий день после похорон Мод. Жаль, конечно, ведь кому-то придется потратить силы и выкопать бедолагу, но поделать мы ничего не могли.

А пока мы гуляли по саду и обсуждали случившееся с самых разных точек зрения.

— Кто бы мог подумать, что Мод — замаскированный мужчина? — спросила я Джорджину. — Со всеми ее панталонами и изысканными блузками? Вы, наверное, жутко удивлены.

— Совсем не удивлена, — ответила она. — Я поняла, что Мод мужчина, при первой нашей встрече здесь.

— Как вы сумели догадаться? — Я в изумлении замерла. — В нем было больше женственности, чем в любой из нас.

— Я знала Артура Соммерса, когда он держал в Нью-Йорке антикварный магазин. Он не причинил мне в жизни никакого вреда, и у меня не было повода выдавать его маленький секрет. Его личное дело, что он выбрал себе такое безобразное имя — Мод.

— Но зачем он заточил себя в доме для престарелых дам? — удивилась я. — Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее. Ведь деньги, как я думаю, у него водились.

— Что ж, раз вы знаете суть, думаю, несчастному Артуру нисколько не повредит, если я расскажу вам все остальное.

— Давным-давно Артур купил маленькую лавчонку на Восьмой авеню в Нью-Йорке и завалил отвратительным мусором, который называл антиквариатом. Я жила по соседству с абиссинкой, о которой уже упоминала. Время от времени я заскакивала к Артуру обсудить свои маленькие невзгоды, и мы сдружились. Через некоторое время я узнала, что антикварная лавка Арти — лишь ширма для нелегального бизнеса. Он торговал красными и синими подушечками для иголок, сверху украшенными кружевами, а внутри набитыми марихуаной.

Я долго не могла догадаться, зачем его клиентам, среди которых было немало грубых матросов, требуется столько изысканных швейных принадлежностей. Подушечки для иголок Артур изготовлял сам. Таким образом он научился мастерски управляться с иголкой и ниткой. Он устроил себе удобный бизнес — многие любили покурить марихуану, это их взбадривало.

Одним прекрасным днем он сдал комнату из тех трех, что были расположены над его магазином, и в нее вселилась художница-пейзажистка Вероника Адамс. Та самая Вероника Адамс, которая занимает у нас цементный сапог рядом с поганкой, в которой живет маркиза. Она до сих пор расписывает ярды туалетной бумаги. А когда-то была изящной женщиной, Артур без ума в нее влюбился. Даже не брал с нее плату за комнату. Романтический настрой лишил Артура осторожности, и он стал по ошибке продавать красные подушечки полиции. Все бы кончилось очень плохо и сидеть бы Артуру в «Синг-Синг» или другом подобном месте, если бы его не предупредил содержатель подпольного магазина спиртного в Гринвич-Виллидже Лупоглазый Джонсон. Артур с Вероникой рванули на границу с Мексикой и открыли в Ларедо ночной клуб. Вероника все свободное время рисовала пейзажи, а по субботним вечерам, если набиралось достаточно клиентов, участвовала в стрип-шоу. Сама я ни одного не видела, но стоит на нее теперешнюю посмотреть — и все можно вообразить. Она украшала себя старыми страусиными перьями и бусами. А костюмы, наверное, шил сам Артур.

Так они жили, пока фигура Вероники могла привлекать зрителей, затем отошли от дел, несколько лет провели в Аргентине и перебрались сюда. Артур решил, что дом для престарелых дам может послужить достойным убежищем в конце их достаточно бурной жизни. Бедняге Артуру не могло прийти в голову, что ему придется жить под одной крышей с миссис ван Тохт. Это был удар ниже пояса, но он постепенно освоился и всегда с теплотой отзывался о ее скромности. При всем своем любопытстве миссис ван Тохт так и не узнала его тайны. Во всяком случае, до настоящего времени. Вот схематическое описание жизни Артура Соммерса, который даже вообразить не мог, что его убьют в доме для престарелых дам, хотя его легко могли убить в любом другом месте.