В этом сезоне махараджа не приехал в Лондон, потому что он, как и Викрам, стал пленником редкой красоты деревенской девушки, которую не мог представить в Букингемском дворце. Впрочем, Викрам не понимал, почему британцы столь трепетно относятся к своей королеве, коренастой, непривлекательной женщине, одевавшейся во все черное. Более того, она претендовала на титул императрицы его страны, и Викрам считал ее претензии абсурдными и даже оскорбительными. Королева Виктория ни разу не была в Индии, и он надеялся, что если когда-нибудь она решится туда отправиться, то наденет что-нибудь более яркое.

Как же ему не хватало цветов его родины, женщин в ярких сари, их сияющих шелков! Особенно он тосковал по желтому цвету, потому что именно такой всегда носила любимая им женщина. Она почти не обращала на него внимания, поскольку из танцовщиц стала младшей женой. По правде говоря, она обращалась с Викрамом с презрением, потому что он, хотя и являлся членом особой стражи махараджи, занимал более низкое положение. Она бы лучше к нему относилась, если бы узнала, что он истинный воин Кали[26].

Викрам постоянно напоминал себе, что, когда красный бриллиант покинул дворцовое хранилище, именно его послали, чтобы вернуть камень. Все знали, что махараджа прикажет сделать амулет наваратна, как только соберет все девять бриллиантов; эта навязчивая идея принца уже давно стала всеобщим достоянием, потому что он искал по всему свету цветные бриллианты, хотя кто бы мог подумать, что красный камень будет обнаружен именно таким образом? Традиционные камни наваратна священны: сапфир, рубин, изумруд, жемчуг, берилл, лунный камень, коралл, топаз и, разумеется, бриллиант. И ни при каких обстоятельствах камни нельзя заменять одними бриллиантами. Неудивительно, что ни один ювелир в Индии не согласился изготовить амулет. Разумеется, Говинда узнал на корабле Викрама, но это не имело значения, потому что его считали поставщиком опиума, служащим махарадже, а всем известно, какой в Лондоне опиумный рынок.

Викрам покачал головой. Он уже почти дошел до Девилс-Эйкра и продолжал выискивать Эллен на берегу реки. Он познакомился с ней случайно; она была вместе с дурачком Холи-Джо в тот день, когда Викрам заблудился в Девилс-Эйкре. Именно Эллен предложила проводить его до Хорсферри-роуд, а по дороге задала целую кучу самых разных вопросов. Когда он сказал, что приплыл на корабле, она сообщила ему, что и она тоже, и очень хотела узнать про страну, в которой он родился. Ее голубые глаза сияли, когда он рассказывал ей о дворцах, стоящих на берегу Ганга, и о том, что, когда люди умирают, их тела сжигают на широких каменных ступенях, построенных у реки, вместо того чтобы закапывать в землю. Его удивила ее смелость и то, как легко она его приняла, в то время как многие лондонцы, встреченные им на улицах города, смотрели сквозь него. Викрам почти сразу понял, что Эллен сможет ему помочь; доставка опиума занимала в три раза больше времени, потому что он не знал города.

И хотя многое в Лондоне его завораживало, он уже начал уставать от лондонцев, которые не питают уважения к святыням. Ему хватило одного взгляда на сложную жизнь самого большого и богатого города Европы, чтобы в этом убедиться. Здесь было больше золота, чем когда-либо в Константинополе или Дели во времена империи Мугхалов[27]. Разница заключалась в том, что здесь оно превращалось в уродливые, шумные фабрики и машины, плевавшиеся дымом, а не в золотые статуи, позолоченные купола дворцов и выложенные мрамором дороги.

Он ночевал в конюшне лондонской резиденции махараджи, неподалеку от Гайд-парка. Величественный старый дом идеально подходил для богатства и великолепия, кое пристало махарадже и его женам. Слово «жена» используется британцами в единственном числе, но в Индии жены покупаются гораздо более открыто. Викрам был не слишком высокого мнения о своих здешних клиентах: юном принце Джодпура и набобе Бахавалпура, которые проводили лето во дворце махараджи, играя в карты и поло, и водили компанию с герцогинями и баронессами.

Всякий раз, когда Викрам оказывался на грязной набережной Темзы, воняющей гнилой рыбой и отбросами, он отчаянно тосковал по священным водам Ганга и диким садам, растущим на его берегах. Он мечтал о папоротниках и цветущих апельсиновых деревьях, сияющих куполах ступ[28], маленьких садовых храмах, где люди молились и оставляли свои подношения. Он мечтал о возвращении в Бенарес с красным бриллиантом, который позволит ему наконец завоевать расположение его любимой, хотя в глубине души он знал, что она никогда не покинет дворец. Махараджа осыпал ее драгоценностями, одевал в роскошные ткани с золотыми нитями, кормил марантовой халвой и сластями в розовом сиропе.

Викрам надеялся найти Эллен у реки и дать ей еще один соверен, как они договаривались. Но ее нигде не было видно. Наверное, убежала с бандой уличных мальчишек, вечно болтавшихся на берегу, гонявшихся за голубями, которых они готовили на ужин, или творивших еще какие-нибудь безобразия. Ему было легко забыть, что она всего лишь ребенок: Эллен вела себя так, будто она гораздо старше своих лет.

К тому времени, когда он добрался до Девилс-Эйкра, уже почти стемнело и улицы погрузились в тени домов, расположившихся к западу от собора. Викрам никогда не заходил в «Белый олень», его владелица принадлежала к числу тех, кто смотрел сквозь него. Сестра Эллен тоже держалась с ним довольно странно — не потому, что боялась его, просто она считала, что от него следует ждать неприятностей. Он всегда старался быть с ней доброжелательным, но она отличалась умом, как и Эллен, и он знал, что она ему не доверяет.

Лучше всего было пойти в ночлежку к Холи-Джо, и вечно улыбающийся великан расскажет ему все, что он захочет узнать, включая то, где находится его юная проводница. Викраму уже удалось получить очень важные сведения у Холи-Джо, и он продал почти все бусы из сандалового дерева купцам, не задававшим лишних вопросов про налоги и пошлины. Возможно, Эллен с ним или прячется, как любит иногда делать, а потом вдруг неожиданно выскочит из тени, чтобы его испугать. Он надеялся, что сейчас этого не произойдет, потому что ему и без того было не по себе. Ему совсем не нравились закоулки вокруг ночлежки, они были самыми пугающими во всем Девилс-Эйкре, а сейчас близилось время суток, когда на охоту выходят самые отчаянные и коварные. Разумеется, Викрам их не боялся, поскольку прошел специальное обучение, да и был проворнее большинства преступников Лондона. Он не прикасался к опиуму, который продавал, и не пил спиртных напитков: и то и другое затуманивало сознание и замедляло реакции.

Когда он почувствовал, что за ним кто-то идет, он думал, что готов к нападению, но рука обхватила его за шею, а потом он был сбит на землю сильным ударом между глаз. Викрам больше удивился, чем испугался, затем пришло смущение — не потому, что удар вызвал такую боль, что она расколола его сознание, точно кокосовый орех, выпустив наружу все его надежды и мечты, которые пролились на грязную землю, где он лежал, а потому, что жертвой должен был стать не он.