Горящий между ними огонь уносил их обоих вверх и вперед, словно они были единым целым.

Джорджи услышала его стон и крик, громкий и торжествующий, подобный тому, что раньше вырвался у нее, его прерывистый ласковый шепот поощрял ее, она тоже присоединилась к нему в этой лишившей их дыхания свободе.

Колин осыпал поцелуями ее нежные губы, влажный лоб и плечи. Он привлек ее к себе еще ближе, так что их тела слились в одно целое. Он не хотел отпускать ее, не хотел, чтобы эта ночь окончилась.

Теперь ее неистовое бурное поведение, ее откровенная натура, безрассудные манеры больше не казались ему странными — они были тем, в чем он всегда нуждался. Все его прежние представления растаяли как дым, потому что они состояли из привычных ожиданий — найти респектабельную, послушную благовоспитанную девушку своего круга и жениться на ней. Создать семью и прожить всю жизнь, ища и находя страсть не в своей постели и в своем доме, а где-то на стороне.

Точно так же, как он никогда не думал, что его карьера будет прервана и он окажется вне пределов своего любимого военного флота, этого мира порядка и правил, долга и неоспоримой чести, он вдруг ясно понял, что ему больше не нужна такая женщина, которую он прежде считал необходимой для своего благополучия.

Когда Джорджи, закрыв глаза, пристроилась возле него с лукавой улыбкой на губах и блаженством на лице, он вдруг с удивлением осознал, что ему любопытно узнать, что она предпочитает на завтрак — кофе или шоколад? Почему она любит море? Откуда она появилась? Он готов был задать ей несметное количество вопросов, так что целой жизни не хватило бы, чтобы ответить на них.

Но если и было что-то, в чем Колин был абсолютно уверен, так это то, что он хотел ее. Хотел эту необыкновенную женщину. Хотел на всю оставшуюся жизнь. От этого ошеломляющего и бодрящего ощущения он почувствовал сухость во рту и бешеное биение сердца.

Боже милостивый, он безумно влюбился всего за одну ночь.

Он привлек ее ближе. Что же можно предпринять? До его отплытия оставалось всего два дня, и он не знал, когда вернется.

В уме у Колина проносились различные проекты; ему хотелось взять ее с собой, но это было невозможно, хотя он подозревал, что она ухватилась бы за любую возможность уплыть, уплыть куда угодно. Но его задание было слишком опасным, а она обладала удивительной способностью отвлекать.

Эта мысль вызвала у него улыбку. Джорджи была бы прекрасным средством отвлечься, но там, куда он плывет, он не мог позволить себе этого.

В то время как вся его собственность и деньги были официально конфискованы судом, у него все еще оставалось небольшое, ничем не обремененное имение в Озерном крае.

Он мог бы отослать Джорджи туда, чтобы она жила на доход с него и ни в чем не нуждалась.

А если он не вернется? Что случится с ней тогда? И вдруг появится ребенок?

Оставался только один выход — он должен жениться на ней. Помимо того, что это был единственно честный поступок, он казался также единственно правильным.

Но как? И за такой короткий срок?

Вдруг он вспомнил о специальной лицензии в кармане своего фрака. На ней не было проставлено имя невесты, потому что бумага была срочно оформлена архиепископом по просьбе Нельсона. Каким-то образом в письме Нельсона имя леди Дианы оказалось опущенным, поэтому архиепископ добавил примечание, что имя невесты должно быть внесено совершающим бракосочетание духовным лицом.

Колин усмехнулся. Он женится на ней. С рассветом он отвезет Джорджи в ближайший приход, где будет совершен обряд бракосочетания. И если священник заупрямится, он подкупит праведного и честного человека.

Черт побери! Он сделал бы это немедленно, но сомневался, что священник окажется достаточно сговорчивым, если его разбудят в два часа ночи.

Нет, существовал более приятный способ провести оставшиеся часы его первой брачной ночи.

Джорджи подбросило на кровати, и она проснулась, как это обычно происходило по утрам: тело в поту, а ноздри наполнены запахом дыма от костров, всегда преследовавшего ее во сне.

«Нет, пожалуйста, не стреляйте…» Слова отчаяния замерли на губах прежде, чем она успела выкрикнуть их.

Обычно ей требовалось несколько мгновений, чтобы проснуться и понять, что все происходившее было сном, а этим утром ее смущение усилилось еще и совершенно незнакомой обстановкой.

Паника, которую она обычно быстро стряхивала, на этот раз усилилась, так как рядом с ней кто-то пошевелился.

Она села, испытывая тревогу и недоумение. Это была не ее постель. И она находилась далеко от спокойного и безопасного дома миссис Тафт и даже от шумных и претенциозных гостиных дома дяди Финеаса и тети Верены.

Она была… с Колином.

Щеки вспыхнули, а тело задрожало от воспоминаний, таких свежих и новых, что ей трудно было поверить, что они принадлежат ей.

Затем Джорджи вспомнила, зачем пришла сюда.

О Боже! Обследование! Через несколько часов врач лорда Харриса прибудет в дом дяди Финеаса, а ей еще надо туда добраться.

В панике Джорджи готова была пулей вылететь из постели, но она сдержала себя. Ей следовало двигаться осторожно, иначе она разбудит Колина, а ей совсем не хотелось этого.

Он может настоять на том, чтобы проводить ее домой. Может. Она улыбнулась. Ее рыцарь, ее герой непременно так и поступит. Нет, она должна уйти — и быстро, пока не появились слуги.

Но прежде чем убежать, она помедлила минуту, чтобы запомнить каждую черту его лица. Темные волосы, подбородок с небольшой ямочкой посередине, сейчас покрытый темной щетиной, скрывшей тонкий шрам.

Они любили друг друга дважды; нет, припомнила Джорджи, — трижды. И с каждым мгновением она все больше и больше влюблялась в него. Ей не хотелось уходить, и она некоторое время понежилась в уюте его постели, наслаждаясь теплотой его тела. Как ей хотелось протянуть руку и коснуться его, но она понимала, что это было слишком рискованно.

Очень осторожно Джорджи выскользнула из кровати. Рассвет еще только разорвал горизонт, и в комнате царил полумрак; свеча давно погасла. Она ощупала пол вокруг и нашла разорванные корсет и рубашку.

Выйдя на цыпочках из комнаты, Джорджи тихо прошла в соседний кабинет, где лежала раскиданной остальная ее одежда. Ощупью она нашла ее, но не могла обнаружить свою единственную туфлю.

«Несносная проклятая туфля, — подумала она. — Куда она, черт побери, запропастилась?»

Из спальни донеслись звуки — Колин переворачивался с боку на бок, и под ним хрустели простыни. Она задержала дыхание и тихо подождала, когда он снова задышал ровно и спокойно.

Оглядев все вокруг, она поняла, что туфлю ей не найти, а так как первую она уже потеряла, не имело смысла разыскивать вторую. Зато она обнаружила пару мужских тапочек, которые стояли около камина и, возможно, были оставлены там каким-нибудь заботливым слугой. Она запихала в них по половинке корсета, и у нее оказалась хоть какая-то обувь, так что ей не придется шлепать босиком по утренней прохладе.