Генка с Ватсоном переглянулись.

— Думаю, что тебе, как Макаренко, пора дом для трудновоспитуемой молодежи открывать, — поддел ее Ватсон.

— А тебе — школу юных следопытов, только с усиленной охраной, чтобы твоих подопечных не подстреливали, — умыла его Лялька. — Пока ты ручки сложа сидел, мне с крутой бизнесменкой пришлось еще встретиться.

Ватсон с Геннадием насторожились.

— Это еще с кем? — вырвалось у Генки.

— С Дианой Донской! Слышали про такую? — Лялька гордо вскинула голову. — Она никого не хотела принимать. Сначала опять Ларкой пришлось прикинуться. Потом я все как на духу ей рассказала. И про тебя, Гена. — Она произнесла его имя совершенно другим, незнакомым даже себе самой тоном, в котором слышались уважительные нотки. — И про эту сволочь «Олега», и про Пилюгина. И про Марианну.

— Зачем? — в один голос воскликнули Генка с Ватсоном.

— Вы себе не представляете, какая это женщина! Ей понравилось, как я им всем троим «стрелку» в следственном изоляторе устроила. Ведь под Диану уже тоже копать начали, собирались уголовное дело в связи с отравлениями детей заводить.

Она похвалила меня, сказала, что любит отважных. Помочь обещала. У нее знакомый в ФСБ есть. Он дело к себе переведет.

Журналист с сыщиком переглянулись.

— Неудивительно, такая шикарная женщина! Для нее все что угодно сделать можно! — Лялька, вспомнив Диану, отвлеклась от волнующей ее темы. — Лариска рассказывала, что ей пластическую операцию делали. — Лялька, состроив загадочное лицо, изрекла: — Я тоже, как только Гена поправится, себе сделаю.

Генка аж подскочил на кровати, но от боли вновь поморщился.

— Зачем?

— Как зачем? Нос такой же, как у Дианы, хочу. А потом в черный цвет волосы выкрашу.

Ватсон скорчил гримасу.

— Нет, Гена, мы погорячились, на Мату Хари она не тянет.

— Это почему?

— У той в голове было побольше. — И Ватсон покрутил пальцем около виска. — Можно наконец узнать, чем твой визит к Диане закончился?

— В общем, когда я ей о Виталии рассказала, она попросила меня больше ничего не предпринимать, — продолжила важно девушка.

— Ну-да, ну-да, — многозначительно заметил Гена. — Решила, что ты и в Лондон полететь можешь.

— Запросто, — поддержала его мысль Лялька. — В Скотланд-Ярде порядок наведу.

— Ты можешь!

— Конечно! Я же ученица доктора Ватсона!

Все трое дружно рассмеялись, а Генка вновь схватился за грудь.

— Виталия отец, возможно, под залог заберет, — сообщила Лялька, — там новые обстоятельства возникли, свидетели объявились, и у Виталия двое поручителей из английских граждан нашлись — хозяйка квартиры и ее дочь-инвалид.

Лялька перевела дух:

— Ну вот — все вам рассказала!

— А никто отцу Виталия каких-нибудь других способов вытащить из переделки сына не предлагал? — Ватсон задумчиво посмотрел на Ляльку.

— Таких сведений пока не имеется, — по-деловому отозвалась та. — Отец Виталия только завтра прилететь должен.

— Нужно признаться, — заметил Генка, — что Мата Хари нас все-таки обскакала.

— Да, с информацией у нее даже получше, чем в твоем всезнающем компьютере.

— Может, тебе вместо журналистики на юридический податься? Ты уже и в международном праве кое-что смыслить стала, — с иронией подхватил Ватсон.

Окрыленная похвалой, Лялька выпалила:

— Ладно, еще кое-чего расскажу: до салона Марианны я тоже добралась.

— Как?

— Так. Девушка Люся, про которую ты рассказывал, — Лялька посмотрела на округленные глаза Генки, — как только узнала, что тебя убить собирались, согласилась на меня работать.

— Нет слов…

— А кто, думаете, для «Олега», чтобы его повязали, мне настоящие наркотики дал? Люся у Марианны свистнула.

— Но ведь это же опасно, заметят и уберут мгновенно…

— Как бы не так, она у нас главный свидетель обвинения. А свидетелей прятать нужно.

Вытаращив глаза, приятели молча посмотрели на Ляльку.

— Ну да, что вы уставились? Это во всех фильмах показывают. Она много что там видела, кое-что подслушала. Поэтому я ее запрятала.

— Куда? Куда ты ее могла спрятать? — не ожидая от Ляльки такой прыти, буквально простонал Ватсон.

Лялька бдительно огляделась по сторонам и, нагнувшись к уху Генки, прошептала:

— Она теперь у тебя в квартире живет. Джуну выгуливает.

Расслышав, Ватсон чуть не свалился со стула. А журналист, посмотрев на Ляльку, вдруг серьезно протянул:

— А что ты думаешь, Алексей, может быть, она и права.

— Конечно, — обрадовалась Лялька, — снаряд в одну воронку два раза не падает.

Ванда оказалась талантливой ученицей. Тайным агентом она будто бы родилась. Мягкая и податливая девушка легко входила в доверие к мужчинам. В качестве постоянной любовницы была незаменима: ни на чем не настаивала, не вымогала денег, не требовала скрепления отношений узами брака.

Обольстительные формы, мраморное тело, вечно зовущие глаза заманивали в ее сети желающих развлечься без всяких обязательств мужчин.

С точки зрения европейского менталитета, а тем более американского, Ванда была девушкой с Востока.

Отношения у многих западных фирм с бывшими странами социалистического лагеря развивались семимильными шагами. Неосвоенный рынок сбыта заманивал большими деньгами. Но проблем на незнакомой земле было хоть отбавляй: нечестная конкуренция, подпольный рэкет и многое другое, по поводу чего иностранные фирмы не желали обращаться к официальным властям. Международное детективное агентство «Кролл Ассошиэйтед УК» предлагало свои услуги иностранным представительствам, открывающимся в чужих странах.

Ванду, приехавшую в Лондон навестить кузину и решившую навсегда остаться там, волею судеб вновь занесло на родину.

Ее родной город Варшава изменился за несколько лет. Полки в магазинах пестрели разнообразными товарами. Фермеры торговали мясом и овощами прямо на тротуарах людного центра. На главной улице города, Маршалковской, перед центральными универмагами лотошники предлагали мелкую галантерею, одежду, обувь.

Родители Ванды жили по-прежнему плохо. Отец пил, и теперь устроиться на работу у него вообще не было шансов. Мать работала уборщицей в красивой современной аптеке. По стечению обстоятельств Ванда была направлена с заданием, связанным с лекарственным бизнесом. Доступ в ночное время в аптеку помог ей раскрыть громкое дело с лекарственными препаратами. Группа врачей-шарлатанов, нанятых конкурентами, выписывала не соответствующий диагнозу препарат известной швейцарской фирмы. Больные попадали на операционные столы. Прекрасное лекарство получило славу смертоносного и было дискредитировано на рынке сбыта. Разобраться, что оно выписывалось не по назначению, не удавалось. В общей неразберихе, когда ломались старые медицинские структуры и возникали новые, во всем царил полный кавардак. Шла борьба за выживание.