Скорбь по Джонни подтолкнула Мэрилин к поступку, очень похожему на тот, свидетелем которого был когда-то Джим Догерти. "Она заявила, будто только-только узнала, кто ее настоящий отец, и хотела, чтобы я поехала вместе с ней наведаться к этому мужчине", — вспоминала Наташа Лайтес. Старшая подруга согласилась сопровождать Мэрилин, но впоследствии сожалела о том, что не отговорила ее от этого вояжа… или хотя бы не пригласила третьим в их компанию психиатра.

Есть, как уж водится, два взаимоисключающих варианта этой истории.

В первом Мэрилин, проявив незаурядные способности к сыщицкому ремеслу, выяснила, что Чарльз Стенли Гиффорд переехал в Эмет, город в Северной Калифорнии, женился, овдовел и женился вновь, работал сперва строительным подрядчиком, затем птицеводом. Узнав его домашний адрес, она отправилась в Эмет, прихватив с собой Наташу для храбрости и журнал со своей фотографией на обложке для убедительности. Из машины перед домом Гиффорда Мэрилин, однако, вышла одна. Чарльз Стенли вовсе не вышел на стук в дверь, а его жена встретила Мэрилин неласково, и единственным, что она передала незваной "падчерице" от мужа, была визитная карточка его адвоката.

В другом варианте Мэрилин с Наташей не доехали до дома Гиффордов. Они остановились на бензоколонке, откуда Мэрилин — опять же выйдя из машины одна — позвонила Чарльзу Стенли по телефону. Вернулась она заплаканной, сказала Наташе, что отец не хочет ее видеть, поэтому они немедленно возвращаются в Лос-Анджелес.

Наташе, как и Догерти в свое время, оставалось только гадать, звонила ли Мэрилин куда-нибудь вообще и не была ли вся затея трюком, придуманным Монро для того, чтобы вызвать к себе еще большее сочувствие и внимание.

Наташа, впрочем, и без того после смерти Джонни вела себя по отношению к Мэрилин вдвойне заботливо и самоотверженно.

Скоро, однако, им пришлось разъехаться, и тут уже самоотверженность проявила младшая из женщин. Истек срок аренды квартиры, которую снимала Лайтес и в которой жила вместе со своей дочкой, Мэрилин и ее собачкой. Монро и ее чиахухуа перебрались в отель в Беверли-Хиллс. А Наташа захотела купить небольшой домик в кредит, но ей не хватало средств на первый взнос. Деньги, которых не доставало, дала ей Мэрилин.

"Только намного позже до меня дошли сведения о том, откуда она их взяла, — говорила Наташа. — Она продала норковый палантин, который получила в подарок от Джонни Хайда. Это была единственная на самом деле добротная вещь, имевшаяся в ее гардеробе".

Где-то в конце 1950-го или в начале 1951 года завязалась странная дружба втроем между Мэрилин Монро, режиссером Элиа Казаном, ставшим ее любовником, и писателем Артуром Миллером, ставшим через несколько лет ее мужем.

Мэрилин снималась в очередной маленькой роли в очередной пустячной комедии под названием "Настолько молод, насколько себя чувствуешь". Она в который раз играла "пустоголовую блондинку", смазливую секретаршу, — и это удручало ее. Мэрилин начала чувствовать, что загнана в западню, что растрачивает себя зря.

"Я была обязана вырваться из всего этого, просто обязана. Опасность состояла в нарастании во мне самой уверенности в том, что только этим и ограничивались мои возможности — ограничивались мои потенциальные достижения — ограничивались возможности любой другой женщины. Наташа и все прочие говорили о том, насколько я убедительна, насколько много меня самой есть в данном персонаже или же насколько многое от этого персонажа должно иметься во мне. А я знала, что могу сыграть еще лучше и добиться еще большего. Но никто меня не слушал", — вот какими были ее мысли в ту пору.

Мэрилин была подавлена и не могла скрыть свое моральное состояние от окружающих, даже если и пыталась.

"Она постоянно плачет. Всякий раз, когда я в ней нуждаюсь, она плачет. А у нее от этого заплывшие глаза!" — сетовал режиссер Хэрмон Джонс, причем сетовал не кому-нибудь, а своему приятелю Элиа Казану. И тому захотелось проверить, не сможет ли он утешить плачущую красавицу.

Э. Казан

Элиа Казан (при рождении — Элиас Казанджоглу), американский театральный и кинорежиссер и драматург греческого происхождения, переехал в США, как и Шенк с Хайдом, вместе с родителями в детстве. Казан с 1934-го по 1936 год был коммунистом (что в свое время печально сказалось не столько на его собственной судьбе, сколько на судьбах его друзей) — но это отнюдь не мешало ему быть сибаритом. От предков он унаследовал неуемный темперамент и жгучую жажду к жизни во всех ее проявлениях. В 1931-м он вместе с несколькими другими молодыми энтузиастами основал в Нью-Йорке "Theatre Group" (в очень приблизительном переводе на русский — "Театральная группа" или "Групповой театр"). Своего рода "дочерним предприятием" этого объединения была та самая лос-анджелесская "Актерская лаборатория", чьи семинары посещала Мэрилин Монро в конце 40-х, Более известный в мире театра, чем в мире кино, Казан и в Голливуде не был чужим человеком: его фильм "Джентльменское соглашение", снятый на "20th Century Fox", получил в 1947 году целых три "Оскара".

Элиа вполне заслуженно слыл бабником. Заскочив на съемочную площадку, он быстро заставил Мэрилин, с которой был шапочно знаком прежде, рассмеяться, а затем и принять его приглашение на обед. Казан пришел на студию не один — он взял с собой своего близкого друга Артура Миллера, известного прозаика и драматурга. В этом долговязом и худощавом очкарике, застенчивом и серьезном, к тому же женатому и, по слухам, нерушимо верному жене, Элиа не видел для себя соперника. В одном он не просчитался — романа между Артуром и Мэрилин тогда действительно не случилось, хотя их сразу потянуло друг к другу. Вернее, Мэрилин сразу потянуло к обоим — к самоуверенному, веселому, источающему жизнелюбие Казану и к Миллеру, типичному "рефлексирующему интеллигенту". Первый отлично развлекал ее, а второй…

Наташа Лайтес, невольная очевидица всех движений сердца Мэрилин — сердца, куда ей, влюбленной преподавательнице, не было доступа, — впоследствии говорила о Монро и Миллере: "Она влюбилась в него, а он — в нее, и тут нет места каким-либо сомнениям". И, хотя эти двое не легли в постель, Мэрилин, заикаясь от волнения, твердила Наташе, что "встретила такого мужчину, которого могла бы любить до конца дней своих".

Но, что бы ни испытывала Монро к Миллеру, с Казаном она, напротив, очутилась в одной постели очень скоро, и роман их протекал бурно и шумно, всем напоказ. Элиа тогда снимал в Голливуде свой фильм "Вива Сапата!" и подолгу жил в Лос-Анджелесе. Один из знакомых Монро вспоминал: "Во время съемок на натуре Мэрилин ввязалась в большой роман с Казаном, а поскольку в ту весну у нее было не особенно много работы, то она приезжала вместе с Казаном на ранчо студии Fox… Вечером, на обратном пути, мы обычно останавливались всей компанией в каком-нибудь ресторанчике или таверне, потягивали пиво, запускали музыкальный автомат и танцевали в свое удовольствие… В таких ситуациях нельзя было вообразить себе лучшую или более веселую спутницу, чем Мэрилин. Все знали о присущем ей беспокойстве, но далеко не все знали, что она умела отдыхать и развлекаться, что она никогда не жаловалась на обычные житейские неприятности или неудобства, что она никогда и ни о ком не говорила плохо и что у нее было блестящее врожденное чувство юмора".