— Да я что, мужики, я ничего… — засуетился парень, смирно усаживаясь на прежнее место.

И только когда история про Гадкого утенка была закончена и он вместе с лебедями улетел на юг, а книга сказок полностью распродана, Дорохов подошел к Батону и опустился рядом с ним на лавку.

— Что-то я вас не припомню… — Андрей деловито пересчитал вырученные деньги и аккуратно убрал их в карман.

— А вечер, когда тебя, пьяного, машина шибанула, помнишь? — Батон достал из кармана облегавшей его мощное тело рубахи мобильный телефон, нажал кнопку автоматического набора номера. Когда ему ответили, сказал коротко: — Я нашел его! Не твое дело кого, скажи хозяину, что нашел, он поймет! А теперь, — парень повернулся к Дорохову, — ноги в руки и на встречную электричку, поедем обратно в Москву.

Поскольку все книги были распроданы, возвращение в город никак не противоречило планам Андрея, и на ближайшей же станции оба вышли.

— Приходи завтра! — кричали вслед Дорохову пассажиры. — Про Дюймовочку, про Дюймовочку расскажи! Про Красную Шапочку!..

Электричка в Москву была практически пустой. Батон сидел напротив Дорохова, радостная улыбка не сходила с его налитого самодовольством лица.

— Знаешь, сколько мне хозяин за тебя отвалит? Лучше и не знай! — Маленькие, свинячьи глазки парня заблестели. — Мы весь город перетряхнули, даже к ментам обращались, и ничего, а я — нашел!

По-видимому, это высшее достижение в твоей жизни, подумал Андрей и от души добавил: чтоб ты провалился! Самодовольная уверенность парня начинала действовать ему на нервы. Однако вслух Андрей поинтересовался:

— Кому же и зачем я так понадобился?

— Мне велено тебя найти, а остальное — с хозяином, — ушел от ответа Батон, но вдруг подсел к Дорохову и горячо зашептал: — В тот вечер, когда мы тебя легонько бампером задели, Семен Аркадьевич ехал в казино. Ставки сделал в точности, как ты говорил, и выиграл кучу денег. Потом начал играть сам и все до копеечки спустил. А я-то помню, ты сказал: «Выпей рюмку и домой, отсыпаться». Рюмку-то он выпил, и не одну, и прямо в игральном зале приказал достать тебя из-под земли, — громила осклабился. — Теперь понял?

Дорохов утвердительно мотнул головой.

— А этот ваш Семен Аркадьевич, он что?..

Батон не дал ему договорить.

— Семен Аркадьевич, он — все! Знаешь, какими деньжищами ворочает?! — Парень закатил к потолку глаза. Потом, явно остерегаясь развивать затронутую тему, принялся в деталях рассказывать, что поставил свою «БМВ» на профилактику, а на это время отпросился у хозяина наведаться в деревню к матери, которую с полгода не видел. Однако, о чем бы он ни говорил, — про устройство «тачки» или про блядей, с кем мылся в бане, — Батон время от времени замирал и, выпучив глаза, с чувством восклицал: «Ну, блин, мне повезло!» И только когда поезд втянулся в ближние окраины столицы, Андрей, совершенно ошалевший от обрушившихся на него словесных помоев, улучил момент и спросил:

— Слушай, Батон, а чего ты сам от жизни хочешь?

Этот простой, казалось бы, вопрос поставил парня в тупик. На его мясистой, отъевшейся физиономии отразилось глубокое непонимание смысла произнесенных Андреем слов.

— Как чего? — захлопал он поросячьими глазками. — Чего все хотят — денег!

— Ну, а еще чего? — не отставал от него Дорохов. В его взгляде появилась какая-то неизбывная печаль. Так мог бы смотреть врач на больного, точно зная, что тот неизлечим и скоро помрет.

— Я же сказал, — денег! — пожал плечищами Батон, искренне удивленный самой постановкой вопроса.

— Ну, а…

Громила не дал Андрею договорить:

— Ты что, дефективный? Денег, и еще раз денег! Их много не бывает!

По-видимому, столь эмоциональная форма ответа Дорохова убедила, потому что следующие несколько минут он сидел молча, с закрытыми глазами, как если бы дремал. Гулявший по вагону сквознячок умерил жару, стало легче дышать.

— Хорошо, — решился Андрей, — запоминай. Только с одним условием: половину выигрыша отвезешь матери! Согласен?

— Согласен! — подтвердил уговор Батон, еще не совсем понимая, о чем идет речь, но предчувствуя, что в накладе не останется.

— Сегодня вечером пойдешь на ипподром, в зале под трибунами, тотализатор на гонки борзых в Лондоне. В первом гите поставишь на собаку, бегущую под номером четыре, во втором…

Дорохов перечислил номера, под которыми в забегах участвовали борзые.

— Записать бы… — попросил Батон.

— На, пиши. — Андрей протянул ему шариковую авторучку и клочок завалявшейся в сумке бумаги.

Парень аккуратно, высунув от усердия кончик языка, нацарапал последовательность цифр, осведомился:

— Тебе какой процент?

— Перебьюсь! — хмыкнул Дорохов. — Про мать не забудь…

— Не забуду. — Батон вернул Андрею авторучку, поднялся с лавки. — Пошли!

Электричка, замедлив ход, уже ползла вдоль перрона Савеловского вокзала. Выйдя вместе с другими пассажирами на суетную и бестолковую привокзальную площадь, Дорохов по привычке направился к входу в метро, но Батон потащил его к стоянке такси. Поехали в самый центр города, забитый в этот вечерний час множеством рвущихся из Москвы машин. С безоблачного неба на раскаленную землю низвергались потоки сжигающих все на своем пути солнечных лучей. Плавился асфальт, и шустрые в другое время москвичи, как сонные мухи, тащили свои изнемогающие тела к ближайшему тенечку. Сизые облака свежезагазованного воздуха неподвижно висели в каньонах улиц, заполняя их по самые крыши. Хотелось пить, хотелось к речке, хотелось на природу.

Вывернув с Садового кольца, такси углубилось в лабиринт переулков и остановилось перед старинным, только что отремонтированным особнячком, на светлой стене которого огнем горела табличка с названием располагавшейся в его стенах организации. Разобрать его Дорохов не успел. Прямо из-под колоннады, едва ли не под белы ручки, его препроводили на второй этаж, где и оставили в приятной, кондиционированной прохладе. Внутри здание выглядело даже лучше, чем снаружи: мрамор матово сиял полированной белизной, зимний сад радовал глаз продуманным разнообразием. Появившаяся неизвестно откуда секретарша с формами обольстительными, но гротескно избыточными, проводила Дорохова до дверей кабинета и, как бы невзначай, журчащим голоском наяды напомнила:

— Наш генеральный директор, Семен Аркадьевич Шепетуха, ждет вас!

Когда Андрей вошел в большую, обставленную современной мебелью комнату, щуплый, едва видный из-за полированного стола человечек сделал движение подняться ему навстречу, однако этой имитацией и ограничился. Впрочем, посетителя такое гостеприимство никоим образом не смутило. Без всякого к тому приглашения Андрей пересек начищенное до зеркального блеска пространство кабинета и плюхнулся в ближайшее кресло. Только вытянув перед собой гудевшие от усталости ноги, Дорохов заметил, что со времени их последней и единственной встречи облик Шепетухи претерпел значительные изменения. Теперь над широким, напоминавшим щель почтового ящика директорским ртом пробивались редкие усики, вместо обычного галстука хозяин кабинета носил умеренной расцветки бабочку, несколько скрашивающую его серую, невыразительную внешность. Прямо перед Шепетухой на полировке стола лежали затемненные, с коричневатыми стеклами очки, которые тот и поспешил нацепить на нос.