Когда Локи подошел поближе, он услышал, как все смеются. Великаны и гномы, асы и ваны — все старались попасть в цель. Великаны швыряли слишком далеко, у гномов это не получалось, а предметы, запущенные асами и ванами, улетали далеко в сторону от цели. Среди этого веселья и шуток было странно видеть человека, который, не испытывая никакой радости, стоял в стороне. Тем более что это был один из асов — Хёдур, слепой брат Бальдура.

Почему ты не участвуешь в игре? — изменив голос, спросил его Локи.

У меня нет ничего, чтобы бросить в Бальдура, — сказал Хедур.

Возьми вот это и бросай, — предложил Локи. — Это ветка омелы.

Я не вижу, куда бросать ее, — напомнил Хёдур.

Я направлю твою руку, — сказал Локи.

Он вложил ветку омелы в руку Хёдура и нацелил ее для броска. Ветвь полетела прямиком в Бальдура. Она попала ему в грудь и пронзила ее. Застонав, Бальдур рухнул на землю.

Асы и ваны, гномы и друзья-великаны застыли в ужасе и удивлении. Они ничего не понимали. Локи ускользнул. А слепой Хёдур, рука которого запустила ветвь омелы, стоял молча и неподвижно, не зная, что его бросок лишил Бальдура жизни.

Над Землей мира поднялся всеобщий стон, который издали асы и ваны. Бальдур был мертв, и они начали оплакивать его. И когда они скорбели над любимцем Асгарда, среди них появился Один.

Хель победила. Она забрала нашего Бальдура, — сказал Один Фригг, когда они склонились над телом их возлюбленного сына.

Я бы не стала так говорить.

Когда асы и ваны пришли в себя, к ним обратилась мать Бальдура.

Кто из вас хочет завоевать мою любовь и уважение? — спросила она. — Им будет тот, кто доберется до темных владений Хель и спросит у хозяйки, возьмет ли она выкуп за Бальдура. Она забрала его, она может и вернуть Бальдура. Кто из вас двинется в путь? Конь Одина готов для этого путешествия.

Вперед вышел Гермод-проворный, брат Бальдура. Он оседлал Слейпнира и направил его к темным владениям Хель.

Гермод скакал девять дней и ночей. Его путь лежал через горные долины, одна глубже и темнее другой. Он вышел к реке, которая называлась Гйоль, и к мосту через нее, который весь сверкал золотом. Дева-великанша, которая охраняла мост, обратилась к нему.

На твоем лице цвет жизни, — сказала Модгуд, эта дева. — Почему ты спускаешься вниз, в царство мертвых Хель?

Я Гермод, — ответил всадник, — и я отправляюсь увидеться с Хель и узнать, возьмет ли она выкуп за Бальдура.

Любой, кто приближается к жилищу Хель, испытывает страх, — предупредила Модгуд, бледная девушка. — Оно окружено высокой стеной, которую вряд ли может перепрыгнуть даже твой конь. Порог ее — пропасть, ложе там — тревога, стол — голод, а портьеры в комнате — это жгучая боль.

Может, Хель возьмет выкуп за Бальдура?

Если весь мир, все в нем продолжит жалеть Бальдура, Хель придется взять выкуп и отпустить его, — сказала Модгуд, бледная девушка, которая охраняла блистающий мост.

Весь мир оплакивает Бальдура. Я явлюсь к ней и заставлю взять выкуп.

Ты не сможешь пройти, пока не убедишься, что весь мир, все вещи в нем оплакивают Бальдура. Возвращайся в мир и убедись в этом. Если ты вернешься к этому блистающему мосту и скажешь мне, что все и вся продолжают сетовать по Бальдуру, я пропущу тебя, и Хель придется выслушать тебя.

Я вернусь, и тебе, Модгуд, бледной девушке, придется пропустить меня.

Вот тогда я пропущу тебя, — сказала Модгуд.

Обрадованный Гермод развернул Слейпнира и помчался обратно сквозь глубокие провалы, один мрачнее другого. Добравшись до верхнего мира, он увидел, что весь мир продолжает оплакивать Бальдура. Приободрившись, Гермод поскакал дальше. В середине мира он встретил ванов и рассказал им приятные новости.

Затем Гермод и ваны прочесали мир в поисках, все ли продолжают проливать слезы по Бальдуру. И как-то Гермод встретил ворону, сидящую на сухом дереве. Когда он подошел ближе, то увидел, что ворона отнюдь не опечалена. Вспорхнув, она улетела, Гермод последовал за ей, дабы убедиться, что она все же оплакивает Бальдура.

Он потерял ее из виду рядом с какой-то пещерой. Перед пещерой сидела какая-то старая карга с почерневшими зубами, которая и не думала сетовать по Бальдуру.

Если ты ворона, которая залетела сюда, тебе стоит оплакать Бальдура, — сказал Гермод.

Я Токт и не собираюсь жалеть Бальдура.

Все льют слезы по Бальдуру, — сказал Гермод.

У меня нет слез по нему, — ответила эта ведьма.

Она побрела в пещеру, а когда Гермод последовал за ней, оттуда вылетела ворона. Он догадался, что это была Токт, злая ведьма, которая изменила свой облик. Он поспешил за ней, и ворона летела по миру, каркая:

— Пусть Хель держит, что ей досталось! Пусть Хель держит, что ей досталось!

И Гермод понял, что он не может отправляться в жилище Хель, что есть одно существо в мире, которое не сетует по Бальдуру. И со склоненной к гриве Слейпнира головой, Гермод двинулся в Асгард.

И теперь асы и ваны, понимая, что выкуп за Бальдура не будет принят, стали готовить его тело к похоронам. Сначала они накрыли его богатым покрывалом, и каждый положил рядом с ним самое дорогое из того, что у него было, и каждый поцеловал Бальдура в лоб. Но Нанна, его преданная жена, упала ему на грудь: у нее разорвалось сердце, и она умерла от скорби. Асы и ваны не могли удержаться от новых рыданий. Подняв тело Нанны, они положили его бок о бок с Бальдуром.

Их обоих уложили на Рингборне, большом корабле Бальдура, который предстояло столкнуть на воду и поджечь.

Но тут стало ясно, что никто из асов и ванов не в состоянии спустить огромный корабль Бальдура. Послали за великаншей Хиррокен. Она прибыла на огромном волке со змеями вместо поводьев. Подойдя к кораблю, она одним толчком сдвинула его с места. И когда тот заскользил по каткам, все стали посылать в него огненные стрелы.

Объятый пламенем, корабль, качаясь, поплыл по воде. А среди языков огня можно было увидеть, как как-то, склонившись над телом Бальдура, что-то шептал ему на ухо. Это был Один, отец всех богов. Через некоторое время Один покинул судно, которое уже занялось бурным пламенем. Асы и ваны молча наблюдали за ним, и по щекам их катились слезы, а весь мир оплакивал погибшего: «Бальдур- прекрасный мертв!»

Что же Один, склонившись, шептал на ухо Бальдуру, когда вокруг него бушевало пламя? Он шептал о небе над Асгардом, которого не может достичь пламя Суртура, и о жизни, в которую снова вернется красота, когда мир людей и мир богов снова и снова пройдут через огонь.

Ворона полетела на север, каркая в полете: «Пусть Хель держит, что ей досталось! Пусть Хель держит, что ей досталось!» Ворона была изменившейся ведьмой Токт, а на самом деле это был Локи, принимавший разные облики.