Государства постоянно борются друг с другом на международной арене. Это соперничество не имеет ни конца, ни рамок, в которых оно происходит. Война лишь наиболее наглядная и, если хотите, самая «топорная» форма конкурентной борьбы между государствами. Так вот, в рамках этой борьбы лидеры стран ОБЯЗАНЫ отдавать приказы, совершать действия, которые иногда не могут быть объяснены публично. Рядовому жителю страны вовсе не надо знать все, что знает монарх, президент или генсек. В таких ситуациях власть составляет некоторую «формулу» произошедшего, стараясь ближе всего к истине обрисовать своим гражданам происходящее. Совершает ли власть ошибки? Безусловно. Любой лидер их совершает. Вопрос только в соотношении правильных и неправильных решений и их последствий для страны. Мерило тут может быть только такое: если стране польза – значит, правильно, если лидер принес больше пользы, чем вреда, – значит, хороший государственный деятель. Все остальное лишь эмоции.

Самое страшное, что может сделать глава государства, – это публично подвергнуть сомнению решения и действия предшественника. Хуже этого может быть только обвинение предшественника в преступлениях. Хрущев сделал в отношении Сталина и то, и другое. Тем самым он подверг сомнению и начал размывать фундамент любой власти – уверенность людей в правильности принимаемых государством решений[188]. И в том, что эти решения принимают лучшие мужи страны.

Однако есть еще одна вещь, которая по своей разрушительности равна двум предыдущим деяниям Хрущева. Признание ошибок, покаяние – это хорошо только для частного человека. Для государства признание своих ошибок наносит колоссальный удар по престижу и является огромной помощью его соперникам. Именно поэтому лидеры Запада никогда не каются за прегрешения своих стран, именно поэтому либералы и Пятая колонна всегда настаивают на «покаянии» России. США никогда не извинятся и не попросят прощения за сброс атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки, а Япония не будет каяться за Перл-Харбор[189]. Государство никогда не должно извиняться за свои действия. Никогда государственный деятель не должен просить прощения за решения и поступки своих предшественников. Бикфордовым шнуром венгерской трагедии стали хрущевские обвинения в адрес Сталина, за которыми последовали необратимые последствия. Логика их такова: во главе СССР стоял преступник Сталин; значит, все, кого осудили, – невинные жертвы; а государство, во главе которого стоит преступник и которое карает невиновных, – не спаситель мира от нацизма, а само по себе преступно. А значит – долой власть преступников!

Кровь 1956 года на Хрущеве…

Политические деятели нашей страны должны усвоить этот жестокий урок: никаких извинений за действия российского государства и его лидеров никому и никогда! Потому что «извинения и покаяние» в политике имеют куда более разрушительные и гибельные для государства последствия, нежели само действие, за которое собрались «каяться». Подобные «извинения» перед другими государствами и чужими народами всегда являются предательством по отношению к своим собственным солдатам, выполнившим приказ Родины, и ничего, кроме новых осложнений на международной арене, не приносят. Вся новейшая история нашей страны тому ясный и наглядный пример.

Мы же продолжим изучение методов борьбы с соперниками «чужими руками». В этом смысле история создания Западом гитлеровского Рейха просто незаменима. Ведь одной Германии для удара по России-СССР было маловато. Нужна была поддержка, нужны были соратники. Поэтому, создавая кулак для войны «чужими руками» с Советским Союзом, европейские политики заставили стать союзниками двух непримиримых до этого соперников.

И Польша стала союзником Гитлера…

Какой дипломатический документ более всего ненавистен западной историографии и нашим западникам-либералам? «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом», подписанный 23 августа 1939 года. Не случайно именно его по фамилиям двух подписавших министров упорно называют «пактом» Молотова – Риббентропа. При этом ни один другой договор, подписанный кем-либо с правительством Гитлера, так зловеще не именуется. Это и понятно – ведь сами руководители западных «демократий» эти документы с фюрером и подписывали. Но историческая правда состоит в том, что после прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера СССР был не первой, а последней страной подписавшей с ней договор. Дорогу Европы к войне строили те, кому была нужна смертельная схватка Москвы и Берлина. При этом европейские политики прекрасно понимали, что кулак для удара по Советскому Союзу должен быть максимально сильным. Опыт нашествия Наполеона и Первой мировой войны говорил о том, что Россию можно победить, только если внешний удар будет подкреплен ударом изнутри. Бонапарт внутренней измены организовать не смог, и потому в итоге мало кто из его 600-тысячной армии сумел живым вернуться домой. В 1917 году внутренняя смута, посеянная честолюбцами, дураками и предателями, из которых и была соткана тонкая паутина Февральского государственного переворота в Петрограде, привела к гибели Российской империи[190]. Россия была обрушена и ослаблена самими русскими – этот урок геополитические противники нашей страны усвоят надолго, полюбят его и будут пытаться применять вновь, а после крушения в 1991 году СССР и вовсе сделают уничтожение страны изнутри своим главным оружием. Готовясь к «обрушению» власти большевиков после их победы в Гражданской войне, Запад готовился применить ту же самую тактику. Изнутри – троцкисты, снаружи – внешний соперник. Но только поначалу это была не Германия, которая исчезла как фактор силы примерно на два десятилетия (1918–1938 гг.). Поэтому на роль внешнего антирусского кулака поначалу готовилась совсем иная страна. По итогам распада Российской, Германской и Австро-Венгерской империй в центре Европы вновь была воссоздана Польша. Даты в истории – это знаки: день рождения новой Польши был днем смерти старой Германии. 11 ноября 1918 года в 11 часов 11 минут немецкая делегация подписала с Антантой перемирие, более похожее на безоговорочную капитуляцию[191]. В этот день в Варшаве был разоружен германский гарнизон и провозглашено создание польского государства. Далее будут войны Польши с Россией (1920–1921 гг.), война с Германией за Силезию, конфликты с возникшей на карте Европы Литвой. Во всех этих схватках нового польского государства во главе с маршалом Пилсудским (который был таким же социал-демократом, как и Ленин, только «польского разлива») Лондон, Париж и Вашингтон безоговорочно поддерживали поляков. На Польшу делалась основная ставка: она, словно стена, должна была разделять между собой русских и немцев, не давая им объединяться, предохраняя англосаксов от их главного кошмара – русско-германского союза. Но довольно быстро стало ясно, что военная и политическая потенция польского государства не безгранична, оно может нести лишь сдерживающие функции в отношении России, если Пятая колонна внутри нее нейтрализована и ликвидирована. Для военного нападения и разгрома русских сил без помощи предателей одной Польши было явно маловато. Вот тогда и начался долгий «кастинг» немецких политиков на роль будущего организатора похода на Восток. А что же Польша? А она должна была идти на Восток вместе с Германией. При этом Германия для Польши в конце 20-х – начале 30-х годов – это злейший враг. Но совместный поход Берлина и Варшавы на Москву подразумевал совсем иной уровень отношений. Пусть не любовь, но хотя бы понимание и немного доверия. Как платформа для сближения – общая ненависть к русским большевикам. Или к просто русским, тут уж как кому нравится. Германия и Польша имели столь зашкаливающий уровень территориальных претензий друг к другу, что мирно существовать они могли только при грабеже и разделе кого-то третьего. Этим третьим должна была стать Советская Россия, часть территории которой должна была отойти к полякам, а часть к немцам. Для планов Запада «убрать» Россию чужими руками с политической карты мира поляки и немцы должны были начать дружить.