Ну да, ломжинская мафия и этот… Василь…

Я договорилась с пани Зосей, что Завейчика для Моники Гонсовской вызовут. Моника, однако, вела себя так, словно этот Завейчик перестал её интересовать, два выигранных заезда явно её отвлекли. Она вернулась из паддока и сказала мне, что две лошади производят незабываемое впечатление, Этернит и Жаба. Она поставит на них, никто не имеет права их обогнать.

— Теоретически, — охладила я её пыл, — да, конечно, обе от коней дерби-класса, должны бы выигрывать раз за разом, но Батька, пардон, Убий-батько, не умеет ездить на арабских лошадях, а ученик Мязга тем более. Разве что лошади сами по себе придут.

— Придут! — решительно заверила меня Моника. — Если у меня есть хоть капелька представления о лошадях, они не могут не выиграть. Не знаю, которая, они более-менее одинаковы.

Этернит был фаворитом, на Жабу ставили мало, видимо, из-за ученика Мязги, который снижал её ценность. Я поставила на всякий случай и на них, в триплете у меня их не было, я начинала Куявским. Рупор прогремел воззвание к пану Завейчику, которого просят зайти в секретариат. Старший комиссар Ярковский поймал меня под лестницей.

— Это что такое? — спросил он, мотнув головой в сторону иерихонской трубы.

— Гонсовская, та девушка, которая хочет его найти, я же вам говорила, — объяснила я. — Я ей сама посоветовала, чтобы она искала по радио, потому что он может быть всюду.

— А что она про него знает?

— Да почитай, что ничего. Это все её тётка. Как я поняла, это тёткин бывший воздыхатель, а ныне друг жизни. Мне что, надо познакомиться с тёткой?

— Нет, упаси вас Бог. Мы уж как-нибудь своими силами справимся…

Я хотела было спросить, разговаривали ли они с этим Завейчиком вообще, но тут к Ярковскому обратился кто-то незнакомый, — а я увидела, как лысый с кудряшками направляется к кассе по двести тысяч. Меня вдруг страшно заинтересовало, на что он поставит, я бросила Ярковского и помчалась за Фигатом. Он поставил на то же самое, что и Моника Гонсовская. Три-четыре, Этернит с Жабой.

— Вы когда возвращаетесь в свой Лонцк? — спросила я наверху у Моники.

— Да я все время там. Только в ноябре перееду в Варшаву. Я вчера приехала, потому что тётка звонила, она страшно разволновалась из-за этого Завейчика и потребовала, чтобы я ей помогла, но завтра я возвращаюсь. Разве что она упрётся, чтобы я осталась… Я собираюсь возвращаться, скажем так, но начинаю сомневаться, что это у меня получится.

— Может, найдётся этот Завейчик…

— Метя заканчивает двумя лошадьми, тройкой и четвёркой, — сообщила мне Мария. — Дай-ка мне эту железяку для бутылок. Этернит фаворит, а лучше бы Жаба. Болека могу пропустить.

— Гарцовник, господа, Гарцовник! — возвестил пан Здись. — Тут выигрывает Гарцовник! Будет два-шесть!

— И ухо от селёдки! — рассердилась я. — И от жилетки рукава! Соецкий, как же'..

— А Этернит что? — ехидно поинтересовался Вальдемар. — Ногу сломает?

— Шестёрка, почитай, уже висит! — твёрдо изрёк пан Эдя.

Моника Гонсовская наклонилась ко мне.

— А почему они говорят «висит»? Я все слышу и слышу — «висит». Простите, вы не могли бы мне объяснить?

— Это на табло. То есть на такой там штуковине около судейской вышки вывешивают результаты, номера лошадей, которые выиграли. То есть не вывешивают, а всовывают в такие рамочки, но называют это «висит, кто выиграл». А в разговоре остаётся только одно «висит».

— А, понимаю…

— Для араба вес не имеет значения! — упрямился пан Здись. — Даже если и так…

— На короткую дистанцию! — не выдержал Юрек. — Это же тысяча восемьсот!

— Ну вот именно! Гарцовник! Пятьдесят пять кило!

— Лысый с кудряшками поставил то же самое, что Метя, — сообщила я Марии. — Я случайно подсмотрела, за двести три-четыре. Этернит с Жабой. Что-то мне кажется…

— Мне уже все везде кажется, — перебила меня Мария, просматривая свои триплеты. — Ты можешь посмотреть, что я тут натворила? Погоди, у меня тут проходит Болек… Но два я начинаю Жабой и один Этернитом. Болеком — ни одного!

Я заглянула в её программку.

— Снова не поставила то, что записывала?!

— Да не успела я протолкаться! Диктовала по одной лошади и опять напутала! А квинта показалась мне дорогой, и я её урезала, Боже мой…

Из квинты, которую она заранее себе выписала, три лошади уже пришли первыми, а теперь она записала Жабу, Этернита и Куявского на Фикусе. Шанс выигрыша был огромный, а квинта вся состояла из фуксов.

— Чего у тебя нет?

— Как это чего? Сарновского я выкинула! Слишком дорого показалось!

— Ну да. Скупой платит дважды…

— И что тут делать с таким ботинком, теперь-то уж и сапожников нет…

— ., русские продают у Дворца культуры. Это для пищеварения, а это от насморка. За гроши купить можно!..

— Дёшево вам это самоубийство обойдётся…

— Ну что они там копаются, на десять минут уже опаздывают!

— Бухгалтерия не успевает…

Флажок махнул, арабы послушно вошли в стартовые машины, рванули почти одновременно. Пан Здись бушевал насчёт Гарцовника до половины прямой, я начала уже зубами скрипеть, потому что чёртов Гарцовник свободно лидировал, оторвавшись на пару корпусов. На половине заезда ситуация резко переменилась.

— Выходит Этернит, затем финиширует Жаба с Албанцем, — говорил рупор. — Этернит, Албанец, Жаба, Этернит, Жаба…

— Давай, Жаба! — завопили одновременно Юрек и Мария.

— Вон этого Албанца, куда лезешь, кретин! — бормотала я себе под нос.

— Есть! — вопил какой-то тип за спиной Вальдемара. — Два-пять!!! Давай, два-пять!!!

— Милостивый государь, какие два-пять, три-четыре вдут! — взбесился Вальдемар, резко повернувшись к нему. — Что вы мне в ухо ревёте всякую чушь!

— Ну да, три-пять идут!..

— Ослепли они все, что ли? — рявкнул горестно пан Эдя.

— Есть! — крикнул Юрек. — На тройку не ставили!

— Албанец третий! — упрямо сказал пан Здись. — Вот, пожалуйста, совсем близко!

— Близко, близко, — согласился полковник. — Корпусов восемь будет…

— Мы с Метей закончили! — с облегчением вздохнула Мария.

Моника Гонсовская снова выиграла. Очередной мой триплет черти взяли, но последовательность у меня была. Туманные ощущения в сердце стали постепенно превращаться в чёткие соображения. Я перевернула страничку в программке и посмотрела на пятый заезд.

Несомненно, на самой лучшей лошади ехал Вишняк. Он уже пару раз лошадей придержал, ему удалось прийти третьим и четвёртым, что было большим искусством. Теперь у него был конкурент в виде Куявского на Горгоне, но я могла ручаться, что Сигнал лучше Горгоны. Придёт на нем Вишняк или нет? Он, конечно, должен быть фаворитом, невзирая на предыдущие, худшие заезды. С ним в компании будут ещё двое, эта Горгона с Болеком и Томбола Капуляса. Немного усилий — и Вишняк снова придержит Сигнала за ними, спрашивается, пойдёт ли он на эти усилия.