class="p1">В некоторых местах скалы подступали слишком близко к руслу реки и такие приходилось обходить сверху, взбираясь на крутой густо поросший лесом склон. Река оставалась далеко внизу, но шумела по-прежнему, невидимая за вершинами спускающихся к ней деревьев.

А потом начался второй ряд скал. Взбираться ещё выше, чтобы их тоже обойти, показалось слишком утомительным вариантом. Поэтому я шёл вдоль подножия их строя, что вырастал из уклона градусов в 50 и становился всё круче по мере продвижения.

Самым паскудным казался тот сыпучий слой, что покрывал грунт, как одеялом. Типа мелкие каменные чешуйки с шипящим шелестом ссыпались из под твоих ботинков. Звук охрененно неприятный да и вид тоже у тех ручейков сухой каменной крошки, что скатывается вниз. И только инерция движения вперёд не позволяла остановиться и подумать, прежде чем уклон полки стал слишком крут.

Я остановился и понял, откуда тут насыпана эта хрень – отшелушилась от скал, что высились над головой! Я развернулся, Нимета стояла метрах в трёх от меня. Тут шипение усилилось и я заскользил стоя посреди ещё одного ожившего ручья сухой шелухи, но пошире тех, что раньше.

Скольжение вниз ускорялось. Ботинки утонули в текучей чешуе.

Я заложил левый вираж в этом бесснежном слаломе, в сторону древесного ствола, что торчал на почти отвесном спуске укрытом слоем слишком скользкой крошки, чтобы даже устоять на ней. Ствол выдержал мой отчаянный захват. Но времени не оказалось перевести дух и оглядеться – мимо шелестал ещё один сухой поток.

Я взглянул кверху сквозь едкий пот струившийся по моему лицу.

Нимета катила мимо сидя на своём заду. Моя левая рука рванулась к ней навстречу, ладони наши сомкнулись, её спуск прервался и она зависла на сцепке наши рук над потоком сухого крошева, что скатывался дальше и прыгал вниз через край обрыва.

Она не кричала. Застывшие губы в побелелом лице не издавали ни звука. Шипение стихло где-то там – внизу. Мёртвый ствол сухостоя потрескивал и подавался.

Нет, она не вскрикнула ни разу, но эти её обезумелые глаза! Истошный страх стоял в них! Сцепленье наших рук ослабевало, медленно. Мокрая от пота кисть ускользала сквозь пальцы…

Крика не было. Всё, что я услышал – глухое отдалённое «дамп!» и несмолкающий рокот горной реки катившей мимо.

Чуть погодя, я высвободился от рюкзака и отпустил скатиться за край. Но при себе оставил моток лёгкой крепкой верёвки, десять метров…

Она лежала лицом вниз в круглой заводи шириною с метр, круг спокойной воды в ограждении гладко обкатанных течением булыг, глубина сантиметров десять. Горб её рюкзака возвышался над уровнем воды. Даже не намок.

Я выудил айфон из кармана её куртки, чтобы тело осталось анонимным. Пока у мужиков закончится страда, если она у них когда-нибудь кончается, лесные прожоры помогут ей стать частью Природы.

Потом я подобрал свой рюкзак, метра за два дальше. Мокрый, как хлющ…

Через неделю я поднял крышку своего ноутбука. Рядом положил её телефон. Трудно поверить, но на взлом пароля её айфоньки ушло три дня. Ни «Нимета», ни дата её рождения, ни имя Прекрасного Принца, с которым играла в дочки-матери в старших классах не подошли. Пришлось попотеть.

В общем, ничего интересного в том кирпиче кроме файла с паролями в папке Документы…

Чтобы войти на сайт я набрал её ник и пароль.

«Привет, Барт!» жизнерадостно приветствовал меня интерфейс ВМ.

Я подключил Squid и электронным карандашом вывел корявыми вермишелями:

«Меня зовут Вит и я – убийца».

Через минуту выскочил ответ заглавными буквами: «ПРИНЯТО».

Не знаю что ждёт эту полупридушенную белку, но скучать не придётся.

Это уж стопудово…»

* * *

25

– Останови на углу, – сказал Вит водителю такси. Он расплатился, вышел на тротуар и пересёх его, чтобы занять позицию бездельника, которому некуда время девать, а дел никаких и заняться вроде как нечем.

Плотно и неиссякаемо валили прохожие вдоль тротуара, бесконечная смена прикидов и лиц наплывала в шагающих волнах, ближе и – мимо, ближе и – мимо. Они шли по двое, по трое, по одиночке, задевая плечами или уворачиваясь от других прохожих. Толковали о деле, сплетничали, ссорились, подхохатывали, распоряжались через свои телефоны.

Обычная каждодневная толпа, случайных попутчиков полноводно текла  в двух направлениях сразу. На каждом и каждой неизменные маски выражения лиц одеваемого на людях, привычные маски, в самый раз, когда ты частица потока, что бесконечно катит  мимо Вита приопёршегося на стену за спиной.

Движению не препятствуют ни он, ни стена, ведут себя вполне смирно, тот и другая, не представляют помехи для двусторонне направленного движения. Потому что он – благодушный социопат, как уже, надеюсь, было сказано, или узнайте  об этом прямо сейчас, если раньше прошляпил вам сообщить, учиться никогда не поздно.

Ага. Ну в общем,  так он там и стоял дожидаясь её появления, в позе персонажа из старого наивного романа или кино, забытого, чёрно-белого, который также вот стоит и ждёт появления паруса на далёком, но лучезарном горизонте, тоже чёрно-белом.

Он что – влюбился?  Ты, пацан, думай что говоришь. Это слово под полным табу в текущем милленниуме. Ну да, он в неё влайканулся по полной (аххуеть насколько приемлемее, да?), хотя и не облайкивает из-за своей аллергии на социальные сети. Она ему нравится вот почему он тут и ждёт, когда она пройдёт мимо этого угла, тем более, что он знает, куда именно она направляется. Ну и просто от нечего делать, захотелось ему малость размять ноги, пошагать  рядом, в одной с ней волне потока толпы.

Ха! Видишь?! А что я говорил? Вот он и высмотрел её фигуру, аж за полквартала. Она шла в своей личной маске выражения для публичных мест (весь мир театр, нет?), черты лица почти неразличимы как и на маске вечной спутницы земного шара.

Но и на таком удалении ему нравились и она и её целеустремлённая походка, хотя ног её, конкретно, ещё не видно было, их загораживали предыдущие волны пешеходов. Но он знал, что они классные, те её ноги. Вот просто знал и всё.

Терпенье, Вит! Всему своё правильное время.

– Привет, Лия! Ты, похоже, в сквер прогуляться? Не против ненавязчивого сопровождения?

– О, Вит, привет! Как ты?

(Да, так и есть, на ней юбка, не мини, но именно такая, что её коленки, эти сердцерасщепительные коленки, на виду – скромно, со вкусом, наповал.)

– Спасибо, хорошо. Не знаю как убить часок-другой.

 Вит почувствовал, как что-то дёрнуло его штанину.

– Привет, девочка! –