Наступающие штрафбаты были встречены лишь беспорядочной стрельбой немецкой артиллерии, пулеметным и автоматным огнем, словно стрелки щадили тех, кого было решено принести в жертву. Но с началом наступления основных советских сил огненный дождь усилился, вслепую оставляя зияющие бреши в рядах пехоты, усеивая поверхность реки корчащимися ранеными и трупами. Один из танков неистово содрогнулся, когда снарядом задело его башню, и пехотинцы, едущие на его броне, посыпались на снег, как тряпичные куклы. Угрожающе накренившись, железное чудовище погрузилось в черные воды реки. Между тем наступающие силы ускорили темп и ринулись к противоположному берегу реки. Из уст тысяч советских пехотинцев вырывалось гортанное «урр-ра!», нарастающее по мере приближения к противоположному берегу Вазузы. Новые ряды пехоты появлялись среди смутных очертаний ближнего берега реки, своим напором словно вынуждая предшественников, уже достигших дальнего берега, углубиться в тыл противника.

Такие сцены Кирюхин и Конев видели и прежде. К бойням наступлений они привыкли, увиденное в тот день обнадеживало их. Потери оказались сравнительно небольшими, первые цепи пехоты уже скрылись в полутьме на дальнем берегу реки. В течение получаса реку форсировали несколько передовых батальонов, оставшиеся подразделения первых полков последовали за ними под прикрытием танковых рот. Артобстрел уже завершился, но канонада по-прежнему звучала в ушах генералов. Скоро реку начнет форсировать дивизия генерала Мухина, думали командиры, а за ней последует второй эшелон — стрелковый корпус генерала Захарова.

Конев не подозревал, что далее на север ситуация выглядит не так обнадеживающе. На равнине между реками Осугой и Вазузой и еще севернее, на предмостном плацдарме 31-й армии у Осуги, по плану прошла только артподготовка. После ее завершения 88-я, 239-я и 336-я стрелковые дивизии 31-й армии генерала Поленова при поддержке 32-й и 145-й танковых бригад ринулись прямо в когти немецкой 102-й пехотной дивизии. Немцы уже поджидали противника, началась настоящая бойня. Документы 102-й немецкой пехотной дивизии отразили тщетность атаки русских:

«В 7:30 бурые массы русской пехоты появились из мест сбора в лесах. Танки, 25 рокочущих, изрыгающих пламя чудовищ, покатились вперед, поддерживая пехотинцев. Волна за волной русские надвигались на 102-ю пехотную дивизию.

Немецкие солдаты уже были наготове. Стоя в окопах, они стреляли поверх брустверов по вражеским полчищам, движущимся по голой равнине. Пулеметные очереди косили русских. Слышались монотонные выстрелы противотанковых пушек, гремели полевые орудия. И русские падали наземь. Остальные рвались вперед. Но в 9:40 <11:40> им потребовалась передышка. Когда же они возобновили атаку, на этот раз в условиях легкого снегопада, солдаты 102-й дивизии опять отразили ее. Немногие добирались до немецких окопов и попадали в плен. К концу дня немецкие войска по-прежнему твердо держали оборону» (4).

В ходе боевых действий этого дня было уничтожено три советских стрелковых дивизии, потери среди пехотинцев достигали 50 %. От двух поддерживающих танковых бригад тоже почти ничего не осталось. В советском отчете о боевых действиях лаконично сообщалось: «Части левого фланга 31 армии также успеха не имели и не могли содействовать продвижению наших правофланговых дивизий» (5). Это классический пример недоговоренности. Атаки армии не нанесли ни малейшего урона немецким укреплениям, а советские потери достигли угрожающих размеров. Генерал Поленов предпринял еще несколько тщетных попыток атаковать укрепления 102-й пехотной дивизии, но, несмотря на это, играть в наступлении активную роль 31-я армия прекратила в первый же день. Через несколько дней Конев приказал 20-й гвардейской стрелковой дивизии Поленова из второго эшелона передислоцироваться на юг и поддержать наступление 20-й армии.

Тем временем 326-я, 42-я гвардейская и 251-я стрелковые дивизии 20-й армии при поддержке двух танковых бригад начали наступление, согласно плану, на узкой полосе между рекими Осуга и Вазуза. Здесь противник тоже был готов встретить их атаку. Солдаты 195-го гренадерского полка 102-й пехотной дивизии снова заняли передовые рубежи сразу после завершения советской артподготовки — как раз вовремя, чтобы встретить наступающую пехоту противника испепеляющим огнем пулеметов и стрелкового оружия. Немецкая артиллерия, заранее пристрелявшаяся на предполагаемые пути наступления русских, била сосредоточенным огнем по нейтральной полосе между русским и немецким рубежами. Снегопад утихал, обеспечивая немецким артиллеристам хорошую видимость, и они вместе с пехотой отражали одну атаку за другой, пока поле не усеяли сотни убитых русских и остовы десятков сожженных танков. К 11:40 атака захлебнулась, у немцев появилась возможность окружить несколько частей противника, успешно прорвавшихся через передовую (6).

Первые донесения, полученные Кирюхиным и Коневым от правофланговых формирований, были, по меньшей мере, настораживающими. 326-я стрелковая дивизия полковника Г. П. Карамышева атаковала в лоб немецкие позиции у Васильков, но все атаки были отражены с тяжелыми потерями. То же самое произошло в секторе генерал-майора Ф.А. Боброва. Его 42-я гвардейская стрелковая дивизия при поддержке 25-й танковой бригады попала в «мясорубку» на гребне между Осугой и Вазузой и также понесла огромные потери. К такому же результату привели действия 251-й стрелковой дивизии полковника Б. Б. Городовикова, которая наступала на Гредякино в сопровождении танков 83-й бригады. Но на этот раз командиры трех дивизий не вводили в бой подразделения второго эшелона. В сущности, дивизии не добились ничего. Более того, их отчеты подтверждали информацию, полученную из других секторов: по вине погодных условий эффективность артподготовки оказалась низкой. Хорошо еще, думал командующий фронтом, что атака в центральном секторе развивалась успешнее. Чтобы закрепить этот успех, Кирюхин при поддержке Конева приказал своим правофланговым дивизиям возобновить атаки в начале дня и ввести в бой подразделения второго эшелона после второй, не такой продолжительной, но, возможно, более точной артподготовки.

Между тем Конев и Кирюхин обратили внимание на сектор напротив КП армии, где шум боя свидетельствовал о том, что советские войска продвигаются все глубже в тыл противника. Последующие донесения показали, что лишь в этом секторе советские части добились хоть какого-то успеха. 247-я стрелковая дивизия генерал-майора Г.Д. Мухина вместе с танками 80-й бригады достигла противоположного берега реки еще и начале наступления, а к полудню отбила у противника деревни Зеваловка и Кузнечиха. Одновременно пехота 331-й стрелковой дивизии полковника П.Ф. Берестова на левом фланге Мухина форсировала Вазузу и захватила деревню Пруды, но была остановлена шквальным немецким огнем у северной окраины расположенного у реки населенного пункта Хлепень. Соединения первого эшелона под командованием Мухина продолжали наступать и днем, когда снегопад начал утихать. К ночи они выбили немцев из маленьких населенных пунктов Крюково и Бобровка, на расстоянии менее двух километров от реки и неподалеку от позиций, по достижении которых Кирюхин планировал ввести в бой конно-механизированную группу. О том, чтобы предпринять это введение 25 ноября, теперь не могло быть и речи. На маленьком предмостном плацдарме не хватило бы места для бронетехники и кавалерии, и, кроме того, пути продвижения вперед по-прежнему подвергались обстрелу противника (7). Правофланговые дивизии Кирюхина, возобновившие наступление в разгар дневной метели, добились немногим больше, чем утром. Солдаты 42-й гвардейской стрелковой дивизии прорвались ближе к окраине Гредякино, но яростное сопротивление немцев вновь заставило их остановиться. Кик и прежде, 326-я и 251-я стрелковые дивизии тщетно штурмовали немецкие укрепления.